–
А потом что было? – заинтересовавшись, спросил я, – Чем всё
закончилось, с инновациями-то?
–
Да ничем, – бесстрастно пожал плечами дед Митрофан, – коровы на
следующий день проспались и вновь смирными стали. Как и положено
всякой скотине согласно законам природы. Ах ты ж гад
такой!
С
этими словами дед Митрофан запустил кнутом в рыжего петуха, который
норовил расклевать оставленную на изгороди торбу, очевидно с
дедмитрофановским ланч-боксом.
Переглянувшись, мы оставили деда Митрофана
восстанавливать справедливость, а сами отправились к сисястым
дояркам. За молочком.
А
дальше, как получится.
Дальний коровник, что находился за
чесноковским БАМом, ничем не отличался от коровника ближнего, разве
что расстояние было побольше. Очевидно, именно по этой причине туда
отправляли работать исключительно молодых девок.
Когда мы вошли с Глобусом в густо пахнущий
парным молоком, сухой травой, свежей побелкой и навозом скотник,
как навстречу нам вышла девушка.
Эх, что это была за девушка!
Фемина!
Богиня!
Нимфа!
Когда Борис Кустодиев рисовал свою красавицу
за чаем, он даже представить себе не мог, что бывают вот такие
натурщицы! Мы с Глобусом восхищённо уставились на аппетитные формы
простой чесноковской доярки, плотно обтянутые синим спецовочным
халатом.
–
Вам чего? – усмехнулась она и мы с Глобусом отмерли (в смысле
перестали пялиться на сиськи и перевели взгляды на её лицо). На
лицо она была тоже ничего так, курносенькая.
–
Вы агрономы, да? – не дождавшись ответа, хихикнула доярка, как бы
случайно развернув плечи так, что ткань халата натянулась ещё
сильнее.
–
Угум, – сглотнул слюну Глобус.
Я
же не смог выдавить из себя даже «угум» (очевидно это на меня так
запах побелки подействовал).
–
Георгий, – представился Глобус и расфуфыренным павлином прошелся
перед нимфой.
Девушка хихикнула, я же кашлянул совершенно
неодобрительно.
–
Ах, да, – решил проявить вежливость скотина Глобус, – а это мой
помощник, Шланг, ой, в смысле Борис.
Девушка опять хихикнула.
–
А как вас звать, прекрасная незнакомка? – мурлыкающим голосом
спросил Глобус, не отрывая восхищённо-плотоядного взгляда от
необъятной груди доярки.
–
Галя, – прыснула та.
–
Ах! Галя! – закатил глаза Глобус и стал напоминать Ваську, кота
бабы Дуси, когда его глядят.
Тут, наконец, я отмер, пнул зарвавшегося
Глобуса локтем в печень и, пока тот хватал ртом воздух, атаковал
Галю.