Наверное, у нас с отцом что‑то такое
было заложено в крови, потому что при виде кузни у нас с ним
возникало одинаковое чувство – поскорее раздуть горн и сунуть в
него какой‑нибудь прут, чтобы сделать из него неважно что. Вид,
запах и звуки металла, деформирующегося под ударами молота,
приносили нам настоящее удовольствие.
Правда, дед всегда ругался от таких
наших бесцельных забав, он говорил, что мы только металл на лом
переводим. Зато всегда показывал нам, как нужно выковать нож, или
вилку, или косу, или иную нужную в хозяйстве вещь. Каждая ковалась
по‑своему: брался разный металл, грелся до разного цвета,
по‑разному ковался, а также закаливался и отпускался.
Глядя на работу деда по ковке сложных
вещей, мы с отцом (я регулировал поддув горна, а отец был
молотобойцем) не переставали удивляться тому, что дед творил с
металлом. Порой нам не верилось, что на наковальне железо, а не
мягкий пластилин. Но всё становилось на свои места, если за дело
брались я или отец, – в наших руках металл оставался металлом.
Тогда дед, ворча, что вырождаются в роду кузнецы, брал маленький
молоток и направлял движение тяжёлого, одиннадцатикилограммового
молота, которым с трудом орудовал отец.
Сидя рядом со старым пылесосом,
который выполнял роль мехов, я регулировал трансформатором
выходящую струю воздуха, когда дед командовал увеличить или
уменьшить температуру углей в горне да сбрызгивал водой угли, чтобы
они лучше держали жар.
Дед многому учил нас с отцом, но
поскольку мы относились к профессии кузнеца только как к
увлекательному хобби, то, понятное дело, успехи у нас обоих были
неважные. Тем более что частота наших приездов к дедушке резко
упала после его переезда в лесничество: дорога удлинилась на двести
километров, и папа не мог ездить к нему даже раз в месяц.
Собирая вещи для завтрашней поездки,
я с грустью смотрел на то место на столе, где раньше стоял комп:
теперь тут красовалась мамина ваза, а сам компьютер переехал в
комнату родителей. Как выразился отец, на неопределённый срок.
Это злило меня больше, чем поездка к
деду. У него‑то я поживу две недели и приеду назад, а вот потеря
компа была существенным ударом.
«Ну ладно, – решил я. –
Когда вернусь, уговорю предков вернуть комп на место».
– Может, всё же не
поедете? – спросила мать, когда мы рано утром стояли одетые у
двери. – Обещали сильную метель.