Рик свесил руку, подобрав с пола мою майку с трусиками, хмыкнул:
– Впрочем, ты можешь не одеваться. Я за презервативами – и сразу назад, – весело подмигнул моему смущению… – Кошка, у тебя влажные салфетки есть?
Я вздохнула, понимая, что вставать все-таки придется, хотя бы для того, чтобы привести себя в порядок и расстелить постель.
– Есть. Сумку подашь?
Рик поднялся, а я, покопавшись в недрах своего рюкзачка, извлекла наружу нужную пачку.
– Вот, тут…
Дыхание вырвалось из груди со свистом, и я, издав истеричный смешок, едва не выругалась вслух. А все потому что, Рик как раз повернулся ко мне спиной. Красивый, бронзовый, обнаженный. Со знакомым клеймом на правой ягодице. Я зажмурилась. Твою мать! Кто? Кто, скажите мне на милость, ставит отметину о принадлежности Короне себе на задницу!? Жизнь – боль. И если тебе на минуточку показалось, что это не так, то лучше пойди и сразу ударься головой об стенку.
– Все нормально? – Рик, абсолютно не загоняясь из-за собственной наготы, неторопливо собирал свои вещи: кроссовки, носки, джинсы. – Ты смотришь на меня, как на призрака.
Я прокашлялась.
– Мне показалось, – а может, и вправду только показалось, а? – У тебя… сзади. Клеймо?
– На заднице? – он ослепительно улыбнулся. – Ты заметила?
– Ты что ли Охотник? – тоскливо поинтересовалась я, прижимая к груди майку.
– Ну, да. А что?
– Ничего, просто подумала… Обычно же демонстрации удостоверения недостаточно. Люди просят клеймо показать.
Рик рассмеялся, а мне захотелось его ударить. Вся моя жизнь со свистом катится в бездну, а он ржет!!
– У Охотников же традиция, слышала? В день присяги каждый из нас должен сам прижать раскаленную печать к телу. Типа демонстрируем свою мужественность и бла-бла...
Конечно, слышала! Доминик мне раз пятьсот рассказывал о том, как ему было страшно и больно, но как он, правильно настроившись, решительно и стойко перенес мучения. А то! С обезболивающим и заморозкой! Это тебе не приют святой Брунгильды… У Дома, ожог, кстати, был на плече. Как раз в том месте, где у Рика татуировка.
– Ну, я и прижал, – весело рассказывал попутчик, чтоб ему провалиться. – Молодой был. Дурак совсем. Думал лишь о том, как теткам из Комиссии клеймо демонстрировать стану… Потом, конечно, пожалел сто раз, но что уж теперь?..
За окном поезда показались огни приближающегося Контура, и скорость стала снижаться. Я натянула на себя майку и белье, понимая, что начни я сейчас одеваться полностью, это может вызвать ненужные подозрения. Рик улыбался и шутил, а мне хотелось сдохнуть. Вот, правда.