Надеюсь, тут не слишком высоко, а во
дворе не слишком много народа: за окном едва наметился рассвет,
хотя на острове Чеврабин в момент моего бегства уже всходило
солнце.
Будь у меня хотя бы несколько лишних
минут, я бы задумался: а куда это наш изнеженный аристократишка
собирался в такую рань, что даже побрился и надел рубашку с
кружевами? И тогда, может быть, я бы не поторопился закрыть портал,
и вся история пошла бы совсем другим путем.
Но я спешил, — что поделать, в этом
мире я всегда куда-нибудь и от кого-нибудь бежал! — и не придал
значения какому-то там бритью. А ведь дьявол — в
деталях.
Слуга, не удовлетворившись моими
словами, снова прогрохотал кулаком в дверь. И я с трудом разобрал
сквозь стук:
—Всё готово, ваша милость! Карету закладывают,
завтрак подан, его светлость вас ждет!
А вот это плохо, — приуныл
я.
Насколько я успел разобраться в
иерархии аборигенов этого мира, виконт оказался сыном графа, и его
папаша уже проснулся. А значит, и все слуги уже на ногах, в доме и
во дворе полно глаз и ушей. Через окно, похоже, не
сбежать.
Я огляделся, заметил еще несколько
деталей: синий с золотом костюм, разложенный на постели, и ботинки
с пряжками и каблуками перед кроватью. Отсутствовала только
сорочка. На резном туалетном столике, приличествовавшем более
дамскому будуару, стояла шкатулка с откинутой крышкой, а из нее
золотой струйкой стекала цепь с орденской подвеской. Рядом лежали
перстни и булавка для галстука.
Так наряжаются обычно на бал. Но
какой может быть бал в такую рань? Куда Вилли с папашей
собрались?
Нехорошие предчувствия закрались в
сердце.
Препираясь со слугой через дверь, я
быстро скинул с себя пропыленную и замызганную одежду бродячего
танцора, сунул ее под матрац и натянул чересчур тесные синие
штаны.
Рубашку позаимствовал из гардероба.
Первую попавшуюся, ярко-красную. Натянул камзол, надел орденскую
цепь, перстни, брызнул духами, найденными на столике. Вспомнив о
бритве, вытащил сверток из-под матраца и переложил лезвие в карман
камзола.
И только тогда открыл наконец
чертову дверь.
В комнату ввалился шкафоподобный
лысый и краснорожий бугай. Везет мне нынче на громил.
—Ваша милость, нельзя же так! Я уж дверь хотел
ломать! — пробасил он, быстро оглядывая меня с головы до ног. —
Думал, вы руки на себя наложить решили, лишь бы назло папеньке не
жениться на баронессе Бромс!