— Оправдан, свободен. От лица
владельца корабля награждаю вас премией в сто гринов за беспорочную
службу. Как старший по званию, начисляю вам штраф в сто гринов за
неуставной вид. Хотя бы футболку под форму одевайте, молодой
человек.
Вот сволочь, а! Штрафные баллы всегда
начисляются в большем числе, чем наградные. Теперь в моем личном
деле значатся «поощрения — одно, наказания — одно, сумма штрафных
баллов — один». Еще девять штрафов ― и я потеряю
должность.
— Сэр. Спасибо, сэр! Прошу простить.
Сэр, больше не повторится, сэр!
— Можешь заткнуться и возвращаться в
свой крысятник, уведите его.
Не любят нас, жителей фронтира. Даже
стюардов. Считают себя высшими людьми. Но ничего, скоро все
роботы-уборщики получат новую прошивку ― а там
посмотрим…
Мне не дали доспать остаток ночи
спокойно: через полчаса зашел один из моих «охранников» и вывернул
все мозги, расспрашивая, куда меня тащили люди из СБ. и что им от
меня было нужно. Еле отбрехался, вроде как успокоил.
Вместо Троя никого не поставили, так
что все следующее дежурство я буквально разрывался, пытаясь успеть
решить все вопросы двух секторов. Хотел было написать жалобу, но
владельцы корабля опередили — пришло письмо с повышением звания до
«старший стюард» и увеличение оклада в полтора раза. И это при
двукратном росте объема работ. Зато у старших стюардов, судя по
приложенному описанию, не блокировался шокер на других «плюсовых»
этажах, а такое преимущество уже стоило того.
В космосе быстро теряется чувство
времени, день смешивается с ночью, а потом эти слова и вовсе теряют
смысл. Для меня день — время дежурства, ночь — вся остальная часть
дня. Иногда график дежурств меняют, и соответственно меняется время
дня и ночи. Сбитый ритм существования больно дает по голове, но
потом все снова входит в колею — день ― ночь, день ―
ночь. Ощущаешь себя придатком корабля, механическим
болванчиком с приклеенной улыбкой и немудреными интересами. А ведь
не прошло и месяца со старта миссии. Требовалось срочно
переключиться с профессиональных обязанностей на что-нибудь другое,
чтобы не «перегореть».
Я вспомнил про кубрик Троя. Раз за его вещами никто не пришел во
время расследования, то не придет и после закрытия дела. По
внутренним правилам, бесхозное имущество после завершения полета
переходило в собственность перевозчика, но куда чаще оно не
добиралось до финиша, оседая в карманах жадного до чужого добра
персонала.