Дома этого селения были сложены из
серого известняка, уложенного в глиняный раствор. Их крыши,
разумеется, прогорели, но сами стены – устояли. Руины дома, у
которого я остановил коня, ещё дымились, а рухнувшие брёвна,
поддерживавшие кровлю, дышали жаром. Вытащенное из-под них тело,
похоже, было распято на рухнувших вовнутрь воротах. Огонь не успел
серьёзно потрудиться над останками, но вспоротый живот, с
вывалившимися сизыми кишками, срезанные уши и нос
свидетельствовали, что смерть этого мужчины не была лёгкой. Я
попытался мысленно прикинуть, от чего он умер раньше - от огня,
дыма или ран, но не пришёл к определённому выводу. Можно было бы
поворошить тело и разобраться, но смысла в этом не было.
Деловито снующие воины моего копья
прокричали, что живых не осталось, а я мысленно отметил малое
количество трупов. Крестьяне успели вовремя заметить угрозу и
сбежать или толком не сопротивлялись? Скотина угнана, но это могли
сделать и разбойники. В пыли валяются окровавленные перья, на
утоптанной земле следы трапезы. Ощипали пойманных куриц, поджарили
и перекусили рядом с распятым, наслаждаясь его мучениями? Скорее
всего.
Великий рыцарский орден Меча святого
Иакова Компостельского, в котором я до недавних пор состоял
послушником, а формально и сейчас состою, неспроста носит такое
название. Меня учили, что чем больше сарацинской крови ты пролил,
тем ревностней послужил Богу. И надо сказать, подобные сцены
здорово укрепляют такое отношение. А понимание, что мы сами подчас
вели себя ничуть не лучше, посетило меня лишь недавно. Означает ли
это, что сейчас я готов простить тех, кто творит гнусности? Нет,
конечно.
- Что скажешь?
Успевший вернуться в седло разведчик,
склонился в лёгком поклоне, не сходя с коня, и ответил на
арабском:
- Турки, господин.
Я не стал спрашивать, почему он так
решил. Турки так турки. В здешних краях их ещё называют тюрками.
Они не арабы, не курды и уж тем более не привычные мне по Испании
сарацины. В конце концов, мы, на моей родине, тоже отличаем
магометан друг от друга. Почему здесь должно быть иначе? Большая
часть копья за моей спиной – мусульмане, но подчиняются они мне,
своему командиру. И если будет надо, - обнажат свои сабли, хоть
против христиан, хоть против единоверцев. Прямо чувствую себя
Кампеадором, - испанским героем, рыцарем из легенд. Его, к слову,
мусульмане тоже называли «эль сидом», то есть господином. И, как и
у него, в моём войске кого только нет. Впрочем, здесь и сейчас у
меня только копьё из десятка воинов.