При воспоминании о вчерашнем вечере меня снова охватил гнев. Это ж надо, совсем обнаглел этот тип.
– Ничего, проехали.
– Это… как-то с Морозовым связано?
– Что? Почему ты сразу про него заговорила? – я еще больше рассердилась и даже повысила голос. – Больше людей на факультете нет, что ли? Сколько можно? Еще хоть раз при мне о нем вспомнишь, я с тобой больше общаться не буду, так и знай!
– Э, Вик, да ты чего? Да я так… я ж не подразумевала ничего такого!
– Еще не хватало, чтоб подразумевала!
Мда. Уж что-что, а тему перевести ей явно удалось. Я вернулась на кафедру и с трудом принялась за работу. Всё же так больше продолжаться не может: надо выяснить, когда закончится мое рабство. И узнать, что означали слова «нет будущего». Он не даст мне писать диссер? Я на всю жизнь останусь лаборантом?
Вообще-то, даже без Морозова дела обстояли не очень хорошо. На сегодняшний день у меня был один доступный вариант научника – Валерий Николаевич Анисимов. Но он обладал двумя большими недостатками: часто болел и был редким болваном (например, до сих пор верил в существование права первой ночи). Поэтому я все тянула с решением этого вопроса.
Тем временем Беседина-старшая едва не подкинула мне новую проблему.
– А знаешь, – заявила она как раз в тот момент, когда на кафедре почти все были в сборе, – скоро начнется всероссийский конкурс переводов сонетов Шекспира. Думаю, вам с Денисом Сергеевичем нужно поучаствовать.
– Что? – я в ужасе замахала руками. – Ой, не-е-ет! Ой, не-е-ет! Нет, нет, нет!
Все вокруг засмеялись, даже Морозов.
– Вика, – сказал Томашевский, – ты так реагируешь, будто тебя заставляют потерять невинность. А ведь переводы сонетов – это совсем не больно!
Да что вы знаете о боли? Переводить? Сонеты? Да еще и с Морозовым? Такое даже в кошмаре не приснится!
– Ну вы же знаете, что стихи в принципе невозможно перевести! В любом случае переводчик выражает себя, а не душу автора.
– Да, все мы знаем фразу – «переводчик в прозе – раб, в поэзии – соперник». Ну так возьми и попытайся сломать эту систему.
– Нет, спасибо, даже пытаться не хочу.
– А вообще-то это была неплохая идея, – заявил Морозов, когда мы остались наедине.
– Денис Сергеевич, хватит уже ходить вокруг да около, – я все же решила прояснить ситуацию. – Вы сказали, что у меня нет будущего. Теперь говорите про «неплохую идею». Как это понимать?