Вечер в компании поредевшего благодаря моим непреднамеренным
усилиям семейства герцогов Магайон был познавателен. До предела.
Давненько мне не приходилось слушать через силу. Слушать и, что
самое неприятное, заносить услышанное в память. Очень и очень
подробно. Тщательно. Бесстрастно. Зато потом, когда информация
поворчала и улеглась в тёмной кладовой сознания, на смену вполне
осмысленному поведению пришла истерика. Внутренняя, разумеется: не
хватало ещё плакать на груди не слишком опечаленного утратой отца и
оставшегося в живых наследника! Я и не плакал. Ни вчера, ни сегодня
утром. Вчера я вообще был мало на что способен, за исключением…
Когда Мэй брезгливо сморщился и захлопнул перед моим носом дверь
комнаты (а мне так хотелось с кем-нибудь поделиться пережитым за
прошедший день!), он удостоился получасовой лекции на тему «Что
дозволено взрослым мужчинам, то никогда не понять соплякам». Я
говорил громко. Горячо. С использованием самых грубых выражений,
какие только смогли скатиться с пьяного языка. Как мне верилось в
тот момент, говорил я вполне убедительно, хотя и неконкретно.
Кажется, даже стучал по деревянным панелям. Чем? Не помню. Хорошо
хоть, не лбом.
Графини благоразумно не присутствовали при моём словоизвержении.
Старшая — потому что имела удовольствие и раньше наблюдать мужчин в
расстроенных чувствах, младшая… Наверное, мать ей всё доходчиво
объяснила и посоветовала забаррикадироваться в комнате. Нет, я бы
ни за что не стал шататься по девичьим (и не совсем) спальням, но…
В пьяном расстройстве вполне мог словом или делом обидеть милых
хозяек.
Когда силы закончились (то есть когда хмель полностью утратил
своё очарование, превратившись в гнусное и отвратное существо,
мрачно свернувшееся тяжёлым, колючим клубком где-то в районе
затылка), я решил-таки отойти ко сну. Аккуратно (как мне казалось)
развесил одежду на спинке кресла. Перевязь с кайрамиайра
[3] нашла пристанище на узком
подоконнике, и клинкам было приказано: «Лежать тихо!» После чего
моё практически бездыханное тело плюхнулось на постель, чтобы…
Глаза открылись ещё затемно.
Никогда не пейте «Дыхание пустыни» в больших количествах.
Напёрсток — самая лучшая норма! Будете бодры и веселы сутки
напролёт. А вот если переберёте… Бодрость, конечно, никуда не
денется, только сопровождаться сие ощущение будет мелкой и
совершенно неуёмной дрожью всего организма.