Первую? Первые были в Испании. Потом
в Польше. Потом в Великобритании. Потом в СССР. Над Северной
Африкой. Над Японией. Ребята, я – абсолютный чемпион мира по числу
незачтённых воздушных побед. Их порядка сорока, а я снова пью за
первую. И опять – незачётную, её записали ведущему. Осталось только
дурацкое фото с печной трубой на память.
Думал я достаточно громко, Володька
услышал и взмолился: «Расскажешь про все?»
Про все – нет, многие не помню. Или
не в деталях. Пока наслаждайся. Пью я один, расслабуху чувствуем
оба.
Бутылка опустела за четверть часа,
мои кореша-сослуживцы явно не думали, что буду налегать наравне с
ними, больные обычно половинят. Руку жали, обещали прислать машину
через десять дней. Посмеивались, когда я попросил: не сбивайте всех
янкесов, мне оставьте. Петро даже заметил, что его друг Володька
совсем другим стал, весёлым и говорливым.
Он прав. Получив снова тело во
владение и пережив в нём приключение с сестричкой, я распоясался,
надо умерить пыл.
Знакомство с персоналом санатория
подтвердило опасение, что легкомысленных амурных дел здесь не
предвидится. Думаю, тот эпизод в госпитале – случайность. Уклад
патриархальный, взгляды, скорее всего, консервативные. Шаловливых
доступных медичек здесь вряд ли много. Да и началась странная
пропаганда за снижение рождаемости, а где секс, там и дети. Не
всегда, но часто.
«Не унывай, Володька. Потом
наверстаем. Сейчас другая проблема важнее. Слышал – нам замену
пришлют?»
«Ну да. Срок командировки кончается.
В Союз вернёмся».
«Тебе что – гарнизонной жизни
хочется? Налёта сколько-то десятков часов в год, исключительно
учебно-тренировочных? Брось! Ты же военный лётчик, а не небесный
рикша. Пусть всего лишь мой пассажир».
«А чего хочешь ты?»
Я развалился на койке. Вынужденное
безделье на пару с подопечным начало угнетать. Помню, ровно так же
зимовал с Ванькой у испанского крестьянина, радио слушал… Эврика,
радио! Тут Южная Корея не так далеко, базы США, наверняка на
коротких или средних волнах поймаю американцев, они точно своих не
оставят без джаза, блюза и рекламы стиральных машин.
Единственный радиоприёмник солидной
марки «Телефункен» отыскался в кабинете заведующего. К нему я и
напросился. Тот не без колебаний разрешил. Ещё бы, советский
лётчик-подранок – особый клиент. Вроде все китайские люди – братья,
равноправные и свободные до поросячьего визга, но кастовость у них
в крови! Я – уважаемый. Уверен, на моём месте был бы уважаем офицер
местных ВВС. А попади в санаторий неким чудом работяга-кули, об
него ноги вытирали бы. Но не моя задача переделывать их в духе
демократии, тем паче в преисподней демократией даже не пахнет.