Полюбовавшись с минуту на магические искорки, я приступил к
занятиям. Растяжка, отжимания и подтягивания на ветке — вот
практически весь перечень упражнений, которые мне сейчас доступны.
Они не помогут стать мистером Олимпия, но этого и не требуется —
главное, развить связки, привести мышцы в тонус и подтянуть
физическую форму.
Спустя полтора часа изматывающих тренировок, у меня дрожали
руки, колени и, кажется, даже волосы на голове. Нужно
отдохнуть.
Я присел, оперевшись спиной на дерево, и закрыл глаза.
Давным-давно, когда обучение в управлении только начиналось,
первое, что осваивали будущие диверсанты и убийцы — это технику
правильного отдыха. «Усталость в голове», — любил повторять мой
тогдашний наставник майор Иванов, который на самом деле, конечно,
не был ни майором, ни Ивановым. Однако важности его слов это
нисколько не умаляло.
Усталость — защитный механизм, с помощью которого наше тело
избегает чрезмерных нагрузок. Механизм надёжный, но его можно
обмануть, если знать как. Главное — не переусердствовать.
Для начала нужно освободить разум ото всех мыслей. Банальность,
конечно, но что поделать — лучше этот процесс не описать.
Пустота в голове: ни образов, ни суждений, вообще ничего.
Вакуум, ноль, ничто.
Следом за разумом в «небытие» погружается тело. Конечности
наливаются свинцовой тяжестью, меня как будто вдавливает в землю, а
сердце стучит всё медленнее и медленнее. Вместе с биением сердца
замирает и время — не останавливается полностью, но становиться
тягучим, как кисель. Настолько тягучим, что пятнадцать минут отдыха
заменяют восемь часов сна...
По началу всё шло как обычно, но вдруг кое-что изменилось. Я
ощутил, что на этот раз пустота какая-то не такая... Не совсем
пустая, что ли? Где-то во мне пряталось целое море или даже океан —
сиреневый, пока спокойный, но уже с едва заметной рябью на
поверхности. Неужели я ощутил свой магический дар?
Небольшое возмущение «воды» не на шутку пугало — теперь я понял,
о чём говорил старик. Если океан внутри меня начнёт бушевать
всерьёз, то спасения не будет.
Не задумываясь о том, что делаю, я мысленно провёл по сиреневой
поверхности «ладонью», будто разглаживая складки... Океан
вздрогнул, как бродячий пёс, который впервые почувствовал ласку, а
не тяжесть ударов, и рябь пропала!