В Кионе не молились богам — их
превратили в сказки, но почему-то сейчас так хотелось вспоминать
эти сказки и надеяться, что кто-то более мудрый подскажет, как
лучше поступить. Хотя нет, совет не был нужен — боль и магия не
должны вернуться, даже если цена этому — чувства и новые
воспоминания. Ведь да?
Раз быстро глотнул вина.
— Рена, я не могу иначе. Я не хочу
боли и не хочу сгубить весь город, даже если речь о проклятом
Кионе.
— Ты же знаешь, что я помогу. Мы бы
справились.
— Три года, Рена.
Столько прошло с тех пор, как он
последний раз пользовался магией и столько же с побега из
больницы.
Незадолго до него благодаря
безумцу-врачу Раз познакомился с нортийкой. Он до сих пор помнил ту
худенькую бледную девчонку младше его на год, в длинной больничной
рубашке, и сейчас этот образ стоял перед глазами особенно ярко. Все
три года он не думал о себе по-настоящему и терпел, а стоило ей
появиться — рискнул всем, чтобы вместе сбежать, хотя для этого
пришлось разнести больницу по кирпичикам.
— Раз, ты знаешь, что я верю, это не
срок, чтобы не победить. Но я недавно спросила себя: оставить
человека, который три года не принимает помощи — это эгоизм или
рассудок?
В голосе девушки слышалось что-то
новое: более холодное, более равнодушное. Раз почувствовал жгучее
желание, чтобы вопрос не был настоящим, чтобы она так подначивала
его бросить таблетки. Пусть лучше опять донимает и ворчит, чем
задает себе такие вопросы!
Джо оставила гитару и подсела к Фебу
с Тиммой. Гека, Дорна и Тривора это не смутило — даже без музыки
они, стуча пивными кружками по столу, начали петь нестройными
голосами, и их пьяная песня звучала все громче и громче.
— Когда мы завершим дело, и ты
получишь свою долю, чего ты хочешь?
Рена приподняла брови, удивившись
вопросу, и медленно ответила:
— Не знаю. Будет зависеть от того,
как мы завершим его. Это ведь опасное дело, так сильно мы еще не
рисковали.
— А еще проклятое задание напоминает
о прошлом. Тебе — о Норте, мне — о брате.
— Все к лучшему. Нельзя бесконечно
прятаться от прошлого, его нужно принять, иначе не получится
сделать шаг к будущему.
— И что же, ты придешь к родителям,
чтобы принять его?
— Нет, зачем? Я ведь рассказывала,
что в Норте ненавидят и презирают служителей Светлого ордена.
Немногих отдают туда на воспитание. Но мои родители сделали это —
как же, им предложили сотню тысяч линиров. У отца было много денег,
но копить ему нравилось больше, чем воспитывать детей. Мое принятие
прошлого — это вернуться в Норт со спокойной душой, не боясь
воспоминаний, и я смогу так.