Трепещи Ракуима! Похоже, у меня со слухом беда в последнее
время. Чего-то там кто-то желает? Какой-то там приказ? Что-то там
хотел? Петербург? Да мой «папаша» не хило так оборзел, выискался
тоже мне командир хренов.
Трепещи Ракуима! Похоже, у меня со слухом беда в последнее
время. Чего-то там кто-то желает? Какой-то там приказ? Что-то там
хотел? Петербург? Да, мой «папаша» не хило так оборзел. Выискался
тоже командир хренов.
Надо же и отправил-то за мной целого начальника службы
безопасности. Вот это уж точно редкость, не поскупился. Бездна,
сейчас прямо-таки расплачусь от отцовской любви и заботы.
– Ты уж прости, Павел Белосельцев, но у меня в последнее время
со слухом беда. Ты не мог бы повторить, что сейчас сказал? –
осведомился я, чуть нахмурившись. Параллельно с этим пальцем
почесывая щетину и поднимая на того глаза. – А то мне послышалось,
что кто-то там и чего-то там от меня хочет и желает. Странно.
– Вам не послышалось, Захар Александрович, ваш кровный отец
желает вас видеть и хочет с вами побеседовать, – кратко заключил
он, поджав слегка губы.
– Аааааа, – широко улыбнулся я, ногтем мизинца ковырнув в ухе, а
взгляд мой резко ужесточился. – Значит, всё-таки не послышалось.
Так слушай же меня внимательно, Белосельцев, и запоминай. Можешь
даже записать, а то вдруг ваш князь чего-то не поймет. У меня нет
отца. У меня нет матери. Я вырос в приюте. Скажу тебе даже больше,
моя фамилия Лазарев, а не Осокин. Мы с твоим князем чужие друг
другу люди. Поэтому свои желания и хотелки его сиятельство может
засунуть себе куда угодно, хоть в свой великосветский зад, – с
насмешливой улыбкой сообщил я ему. – Если же этого будет мало и он
опять что-то захочет, то пусть закроет глаза и представит, что меня
нет, прямо как раньше, я всегда так делаю, мне помогает.
– Он ваш отец, Захар Александрович! – чуть повысив тон,
заговорил Павел. – У него есть законное право!
– Да хоть дедушка! А насчёт закона, то покажи мне документы, –
лениво ухмыльнулся я. – В остальном же мне плевать. Надеюсь, ты еще
не забыл, где дверь?
– Подумайте хорошенько, Захар Александрович. Владимир
Константинович лишь желает побеседовать, – не унимался Белосельцев,
начиная угрожающе подниматься со стула.
Драки я не боялся, так как понимал, что её не будет. Не думаю,
что Решетников и бойцы Трубецкого будут стоять и наблюдать, как
меня вяжут. К тому же и про изгоев забывать не стоит. Да и не дурак
мой «папашка», чтобы отдавать такие приказы. Хотя, лучше держать
ухо востро.