— В один далеко не прекрасный день моей глубоко беременной сестричке захотелось погулять в лесу, поискать первоцветы. Зять ей во всем потакал и не сумел отказать. Погода испортилась — дождь сменил снег, и дорога обледенела…
— И мои родители попали в аварию, я об этом слышала не раз, — поторопила тетку Катя.
— Дорога обледенела — и муж Тины не справился с управлением. Что их отвезли в больницу, мы узнали, когда уже шли операции. Мама ждала в коридоре, а я бегала по хирургии, естественно, по той части, куда пустили, пытаясь выяснить хоть что-то о родных.
Катя откинулась на спинку дивана и сглотнула. Во рту пересохло, хотя пять минут назад она пила чай. Странно, Марина рассказывает старую историю совсем иначе. Раньше она говорила «твоя мама», «твой отец», «твои родители и бабушка». Сейчас эти люди были просто сестра, зять, мама… Куда потерялось притяжательное местоимение «твой»?
— Когда хирург вышел и сообщил, что Паша умер, я с ужасом думала, что Тина осталась молодой вдовой с малышом на руках. Что придется звонить в Австралию брату зятя, единственному его родственнику, и сообщать страшную новость… Что доведется заниматься похоронами, а ведь я об этом ничего не знаю… Мой шок усилился, когда вышел врач Тины — и по выражению его лица мне сразу стало ясно, что сестры у меня больше нет… И тут следом за хирургом вышла рыжеволосая женщина. Вышла из операционной в обычной одежде!
— Кассандра?.. — прошептала бледная Катя.
— Кассандра, — кивнула Марина. — Для начала показав свои вампирские умения, манипулируя с сознанием врача, она предсказала, что моя мать умрет в ближайший час — сердце не выдержит свалившегося на нас горя.
— Бабушка?! Но ведь она умерла, когда мне было два года!
— Два года и семь с половиной месяцев и безболезненную смерть во сне обещала для нее Кассандра, если я окажу определенную услугу, — тяжело вздохнув, женщина крепче обняла прижимавшуюся к ней девчонку. — Хоронить троих или двоих, когда в моих силах отстрочить третью смерть? Подарить два с половиной года жизни маме, смягчив хоть на капельку ее горе? Разве от такого отказываются? И я согласилась на условие — шестнадцать лет воспитывать, как дочь погибшей сестры, принесенную Кассандрой девочку.
Катя закаменела. Горло перехватило спазмом. Хотелось плакать, но почему-то ни одна слезинка не покатилась по щеке.