С каждым новым словом на плечи Минервы вешалась стопудовая гиря
совести, пока все они совсем не согнули её своей тяжестью. Она
словно воочию увидела саму себя со стороны, чопорно поджимавшую
губки при виде заморенного грачонка Снейпа и довольно мурлыкавшую
кошкой, ласково смотревшей на чистенького, богато одетого мальчика,
сытого Джеймса Поттера. Его дружки, Блэк, Петтигрю и Люпин, тоже
вызывали у неё умиление — ах какие мальчики, какие чудесные друзья!
И в упор не замечала, как эти акулята кружат вокруг своей жертвы,
Снейпа, отгрызая огромные куски от его гордости и личности.
Святому отцу Генри Моргану МакГонагалл удалось нажать на нужные
струнки своей ослепшей и оглохшей дочери, слепо и доверчиво
глядевшей в рот Дамблдору, утверждавшему всем и вся, что каждый
имеет право на второй шанс. Особенно те, кто неудачно пошутил.
Ошибки молодости, господа, всего лишь ошибки молодости… Но ведь
именно они способны причинить больше вреда в дальнейшей жизни.
Ошибся в молодости — страдаешь и пытаешься исправить в старости, и
так всю жизнь, до последнего гвоздя в крышку гроба. Когда уже
ничего нельзя исправить.
Как же она была самонадеянна и глупа! Как по-детски эгоистична и
мнительна: это красивое, это мне нравится, это будет моим, моей
гордостью, а это жалкое и некрасивое, фу, это уберем подальше, и
сами приближаться к нему не будем! Боже… как стыдно!
Прозревшая и пробужденная ото сна лености, Минерва закрыла лицо
руками. Как же теперь жить с таким неподъемным грузом на совести?!
Что она наделала?.. Генри МакГонагалл мягко улыбнулся и тихо
сказал:
— Ну, судя по всему, ты ещё не успела ничего такого страшного
натворить и даже можешь всё исправить.
— Чем? Чем, отец?.. — горестно вопросила заблудшая дочь.
— Отринуть неприятие. Понять, простить и принять мальчика по
имени Гарри Снейп. Открыть ему свое сердце. А теперь давайте
помолимся за невинное дитя, потерянное и найденное Господом Богом
нашим, Всемилостивейшим и Всеведущим.
И многочисленное семейство МакГонагалл благочестиво замерло
вокруг стола, взявшись за руки и шепча молитвы.
Вернувшись в Хогвартс после рождественских праздников, Минерва
перестала сверлить Северуса подозрительными взглядами, как раньше,
перестала злобно шипеть ему в спину: «И как ты умудрился наставить
рога честному мальчику Джеймсу, ты, нечестивый слизеринский
чернокнижник?» Чему Северус был, конечно, рад, но не преминул
отомстить, тонко и по-слизерински…