Иногда я считаю эту планету, своей второй малой Родиной, хотя и
прожил здесь чуть больше года в казармах, после того как окончил
учебку и, получив звание младшего сержанта, был отправлен к месту
несения воинской службы. Отсюда я отправлялся на Арсу, Персей,
защищал от вторжения Целину. Сюда я возвращался, после Нотрийского
провала и прочих как удачных, так и неудачных битв. После войны я
тут тоже жил какое-то время, но это другая история.
В наши дни Полигон получил имя Петра Мироновича Машерова, и
гражданских здесь в разы больше чем военных, но печать войны, до
сих пор лежит на этой планете. Тогда же, здесь из гражданских было
несколько эвакуированных университетов, да и те больше заточены под
военные нужды.
Но вернёмся ко мне и ефрейтору Михаилу Филиппову, с которым мы
засели в неофициальной солдатской курилке, что находилась в
небольшом закутке между мужской и женской казармой.
С Филипповым я познакомился, едва попал на Полигон. Он был на
год меня старше, а в армию мы попали одновременно, только он сразу
в космос, а я ещё учился полгода. Сошлись мы тоже, в общем-то,
случайно. Как-то разговорились и выяснили, что мы не просто с
одного города, а чуть ли не соседи. Я жил в Рязани, в частном доме
на Михайловском шоссе, а он обитал в пятиэтажной хрущёвке на улице
Чкалова. Но обнесённое забором железнодорожное полотно, отделяло
нас надёжнее государственной границы. И к тому же он учился в
семнадцатой школе, а я в тринадцатой. Но это там я с Михайловки, а
он с Чкаловки, здесь мы земляки и соседи. На первых порах он мне
очень помог, войти в боевой коллектив, утвердиться командиром.
Правда, человек он был своеобразный, со временем стал больше
вредить, чем помогать (не специально, разумеется), но мы уже
сдружились, особенно после совместных боёв, и тут я ему начал
прикрывать спину.
Прошла неделя после нашего, совсем не триумфального возвращения,
после операции на Пегасе, совместной атаки советского и
американского космофлота на имперские позиции в системе белого
карлика. Не то чтобы нам сильно досталось, просто мы поспели к
шапочному разбору, когда уже почти всё закончилось, а высадка на
необитаемые планеты даже и не планировалась. Мишаня долго смеялся и
назвал происходящее туристической поездкой, за что чуть не
схлопотал выговор от старшего сержанта Зотовой.