— Извини Янис, — сказал я солдату и у того удивлённо вытянулось
лицо. — Товарищ Филиппов иногда позволяет себе дурацкие шутки, не
думая над тем, что это не смешно, а оскорбительно.
Мишаня мрачно промолчал, а я, чтобы не терять времени вошёл в
каптёрку.
— За нычками? — спросил Балодис.
— За ними, за родными. А что?
— Грибаидзе полчаса назад прибегал, сказал, что скоро будет и
чтобы я никого не пускал. Товарищ Кирьянов, что-то готовится?
— Угу, — пробормотал я, быстренько добираясь до наших с Мишаней
запасов. — Спецоперация. Пока не говорят, где как и почему, но в
течение суток, доведут до личного состава.
Глаза Яниса радостно загорелись. Салабон, что тут скажешь.
Служит второй месяц, пороху ещё не нюхал, поэтому очень хочет
побывать в бою, а ничего хорошего в этом нет. Нет, я-то
отсиживаться не собираюсь, не для того я добровольцем пошёл. Но и
радости мне это уже не доставляло.
Нычку искать долго не потребовалось, и вот наконец, я извлёк нас
с Мишаней драгоценный запас. Четыре блока сигарет. Два — «Астра» с
фильтром, один блок болгарских и ещё один американских. Широко жил
партизан Боснюк, ничего не скажешь.
— Ладно, Янис, спасибо, — поблагодарил его я. — Мы пошли, и да
ты бы сам как-то запасся. Не только сигареты…
Тот пробормотал что-то неразборчивое, а мы с Мишаней не стали
его слушать, а поспешили к другим нычкам. Ничего, жизнь его научит
делать запасы. Со снабжением в нашей рабоче-крестьянской армии всё
в порядке, но вот только ситуации разные бывают. Не всегда оно
успевает и тогда при себе лучше иметь небольшой запас, чтобы не
было так грустно ждать, когда про нас вспомнят.
— Значит так, товарищ Филиппов, — начал я, официальным голосом,
едва мы отошли подальше от каптёрки. — Ещё одна подобная выходка, и
выговор по комсомольской линии тебе обеспечен.
Мишаня, парень нормальный. Но иногда его заносит так, что лучше
одёргивать, а за те полгода, что мы сидели на базе, он как-то
расслабился.
— Ну а чего такого-то?! — возмутился он.
— Ничего. Янис Балодис, комсомолец и твой боевой товарищ. И
лично он осуждал выходку этих идиотов в Риге, как и вся его семья и
ты не имеешь права делать намёки, приравнивая его к тем
фашистам.
Мишаня сердито сверкнул глазами, но ничего не ответил. Я
всё-таки надеялся, что его проймёт, и больше он мне неприятностей
не доставит. А то ведь и правда придётся лепить выговор, а этого не
хотелось бы.