Окунуться так, что всплыть на поверхность не было возможности –
наверху был толстый слой льда. Я била кулаками, разбивая их в
кровь, кричала, но мой голос проглатывала вода. И я уходила вниз,
чувствуя, как сердце начинает биться медленнее, пропуская удары:
тук-тук-тук, тук-тук, тук-т.. тук… тук… …. тук… Я не успела ее
спасти…
Несколько лет назад я потеряла своего первого пациента, которого
привезли после автокатастрофы. Девочку пяти лет, белокурого ангела,
что была еще в сознании, когда ее вкатили в операционную. Все ее
волосы были испачканы ее же кровью.
‒ Тетя врач, мне больно. Маме тоже больно? Она поэтому плакала?
Дайте ей волшебную таблетку. У вас же их много. Я не хочу, чтобы
мама опять плакала, ‒ это были ее последние слова перед
анестезией.
Мои и старания остальных врачей не оправдались, на половине пути
она решила сдаться. После я проплакала всю ночь и с утра написала
заявление об уходе, решив переехать в неприметный городок. Но эта
девочка всегда оставалась рядом со мной, как ангел-хранитель,
являясь ко мне во снах. Там она всегда меня предупреждала, глядя в
мою сторону мягкой улыбкой, о сложных ситуациях, что могли меня
ожидать во время операции.
‒ Я влезу не в свое дело. И это нарушит этикет врачей, ‒
заговорила я, сумев вырваться из вихря воспоминаний.
‒ С каких пор тебя стали волновать такие нюансы, если дело
касалось спасения ребенка?
Отец прав, я могла нарушить тысячи правил, даже преступить
закон, если от меня зависела жизнь ребенка. Спасти дитя было для
меня принципом. Многие сложные случаи я определяла на уровне
инстинктов, направляя на повторные анализы и процедуры. Из-за этого
меня и держали в больнице и шли мне на встречу. Закрывали глаза на
то, что я не встречалась с родителями, если на то не было веских
причин. Все вопросы с ними решали мои интерны или старшая
медсестра, в тяжелых случаях и сам главврач. Павел Николаевич
Капралов (главврач нашей больницы) на мои выходки старался смотреть
сквозь пальцы. Знал, что он потеряет больше, если откажется от
меня. Хорошие детские хирурги с руками были на вес золота… И в
маленькие города они не приезжали, в отличие от меня, чтобы
устроиться на работу.
‒ Сегодня твоя очередь мыть посуду, ‒ отец сложил грязную посуду
в раковину и устроился перед камином. ‒ Потом можешь присоединиться
ко мне, если управишься по-быстрому, то так уж быть, налью
бокальчик красного. Своего, домашнего.