Обула я их уже на следующее утро, только проходить в них я не
смогла и одного дня. Берцы были тяжелые, жутко неудобные и, к тому
же, натерли мне несколько десятка мозолей. Домой я в тот день
заявилась в носках, не дотерпев буквально несколько метров до
своего этажа. Сняла ненавистную мне обувку на скамейке около
подъезда и до квартиры дошла в одних носках. Мама, как всегда,
увидев меня в таком виде, заверещала на всю квартиру, но Александр
Геннадьевич оттеснил ее от меня. Он аккуратно снял носки, осмотрел
ступни, затем трепетно обработал мои раны.
‒ Зачем ты заставляешь другим портить настоящую себя, позволяя
им нанести вот такие же мозоли тебе в душу? Они ведь фальшивка, как
твои ботинки. С ними удобно – да, они красивые – да, но даже они
сами до конца не верят в правила и принципы своей субкультуры.
Иначе они носили бы все настоящее, доказывая всем, кто они есть, а
не дешевую копию. А настоящее, дочка, дается непросто, кровью и
потом, иногда и мозолями, ‒ с этими словами он улыбнулся мне,
заклеивая последний пластырь на ногу, и ушел успокаивать маму.
Он не повышал голос, как остальные бывшие ухажеры матери, не
кричал, не угрожал, ничего не требовал и не ставил перед
невыполнимым выбором, чем и заслужил мое одобрение, а также и
любовь. Александр Геннадьевич не перестал делать мне подарки, но
они были не совсем обычными для девушки-подростка. Так мне казалось
на первый взгляд, но во взрослой жизни я не раз вспоминала отца
добрым словом. Занятия по скалолазанию, ночевка в палатке под
открытым небом, уроки по самообороне, даже научил тому, как
правильно удить рыбу. И это не считая дня, когда я смогла провести
целый день в его части и наяву окунуться в мир отдачи долга Родине.
С этого и началась наша крепкая дружба. Только в нем я нашла
отцовское крепко плечо и поддержку, что так не хватало мне в
жизни.
‒ Что ты там загадочно улыбаешься? ‒ папа зашуршал газетой,
возвращая меня в реальный мир.
‒ Вспомнила нашу первую рыбалку, ‒ не стала я утаивать от него.
‒ Как мы принесли маме целое ведро карасей и пару щук.
‒ Ага, потом сами же их и чистили всю ночь. Где это видано,
чтобы рыбак сам собственными руками потрошил свой улов, ‒ папа до
сих пор ворчал, когда вспоминал этот случай.
Все потому, что рыбешки были мелкими, и я не захотела их
выпускать, так хотела показать маме, похвастаться, что у меня
получилось поймать не только одну рыбу, а целое половину ведра.
Папа в ту ночь без слов чистил рыбу и складывал их в холодильник,
рассказывая мне смешные истории и забирая себе под нож большую
часть рыбы.