Я улыбнулась и вышла на прохладный осенний воздух.
Ева
Я кивнула медсестре и вышла на прохладный осенний воздух. Вокруг
витал запах предстоящего снега, который все никак не хотел обелить
землю. Зашагала по тротуару усыпанными листьями, делая круг вокруг
больницы, чтобы дойти до парковки. Такие прогулки, хоть и донельзя
короткие, успокаивали и прибавляли сил.
Я любила зиму, она не умела врать, все ее огрехи видны были
сразу, хоть она и пыталась их спрятать. Она смела «обманывать» во
благо, пряча всю грязь осени под своим белоснежным ковром.
‒ Стойте! Ева Александровна, стойте! ‒ от любования природой
меня отвлек отчаянный женский крик. ‒ Подождите ради бога!
Я обернулась, ко мне не то бежала, не то ковыляла пожилая
женщина. Вспомнила слова интерна Оли про посетителя. Нашла,
все-таки. Как они все не поймут, что я не могу поставить диагноз и
назначить лечение, не увидев пациента. Женщина едва успела дойти до
меня, как я выложила ей все, как есть.
‒ Послушайте, женщина, я не ясновидящая, и не могу судить о
состоянии вашего ребенка через километры расстояния. Будьте так
добры, чтобы заглянуть на прием к своему участковому хирургу, если
у него возникнут сомнения, он даст вам направление к вам. Всего
доброго! ‒ такие люди меня раздражали сильнее всего. Наш главврач
относил их к категории «яжемать», которая стала так популярна в
наши дни, и просил, точнее в приказной форме требовал от нас
лебезить перед ними, чтобы избежать всяческих конфликтов. Иначе к
нам сразу направляли человека с проверкой. И тогда начиналось, что
даже не хочется вспоминать… Но мне сегодня не хотелось ни перед кем
прогибаться. Усталость взяла свое, перетекая в раздражение.
‒ Ева Александровна! Будьте человеком! Спасите моего внука! Он
умирает, ‒ выдох женщины заставил меня замереть на месте, будто
невысокие каблуки моих сапог были вбиты гвоздями в бетонную плитку.
‒ Моя дочь убивает своего сына, не хочет обращаться к врачам,
говорит, что в больницах сидят одни недоучки. Простите, это ее
слова.
Она наклонилась вперед, пытаясь отдышаться после пробежки за
мной. В таком возрасте ей надо сидеть дома и вязать варежки-носочки
для своих внуков, а не участвовать в спринтерских забегах.
‒ Как к вам обращаться? ‒ мысли кружились в хаотичном порядке,
остерегая меня не ввязываться в чужие семейные дела, ведь для меня
это всегда заканчивается одним и тем же. Виноватой во всем окажусь
я.