Тёмненькая, с волосами, забранными в хвост, совсем как обычно у Галки, разместилась на стуле, а та, что посветлее, с отливающими едва заметной рыжиной прядями, свободно падающими на плечи, устроилась на кровати.
Стоило Марату войти, как все трое одновременно повернулись в его сторону, потом Галка что-то тихонько сказала девочкам. Марат не услышал, хотя догадаться не трудно ‒ скорее всего, попросила выйти. Потому что девочки сразу поднялись, тёмненькая ухватила за локоть светленькую, произнесла мягко, но уверенно:
‒ Идём.
Та послушно двинулась следом, а, проходя мимо Марата, вскинула до того опущенную голову, посмотрела голубыми глазами, и даже сквозь грусть мелькнуло неприкрытое любопытство.
‒ Привет! ‒ произнёс Марат, когда девочки скрылись за дверью, подошёл поближе. ‒ Так это ты в больнице. А я думал, кто-то из твоих родителей.
Галка помотала головой, сочувственно улыбнулась уголками губ.
‒ Их нет. Уже четыре года. Ехали с дачи. И там, на дороге, случилась большая авария.
‒ Извини, ‒ пробормотал Марат, опускаясь на стул, на котором недавно сидела тёмненькая девчонка. ‒ Я не знал.
‒ Я понимаю, ‒ спокойно проговорила Галка.
Так, значит, она вовсе не под крылышком у родителей, как Марат предполагал, а совсем одна. Или же не совсем? Ну вот эти самые девчонки, которых он застал в палате. Для волонтёров они слишком мелкие. Но с другой стороны ‒ слишком взрослые.
‒ А эти девочки. Которые только что были у тебя. Это твои?
Галка глянула на дверь, словно ещё могла увидеть своих недавних посетительниц, поправила:
‒ Одна моя.
‒ Тёмненькая? ‒ предположил Марат, делая упор на внешнее сходство.
‒ Нет, ‒ возразила Галка и опять сдержанно улыбнулась. ‒ Наоборот.
‒ И сколько же ей?
‒ Двенадцать.
‒ Уже? ‒ Марат озадаченно хмыкнул. ‒ Ну я, конечно, предполагал, что у тебя дети. Может, даже много детей. Но что маленькие, а никак не такие. ‒ Чем дольше он говорил, тем сильнее становилось ощущение, будто что-то тут не так, будто он упускает самое главное, а его болтовня нелепа и пуста, но, возможно, как раз поэтому не получалось остановиться и задуматься, а слова всё лились и лились неудержимым потоком. ‒ Почти взрослая. Неожиданно. Она…
Марат едва не поперхнулся, этими самыми бесполезными словами, когда вдруг до него дошло.
Чё-орт! Ей ‒ двенадцать лет. Двенадцать! То есть тринадцать лет назад…