Волосы русые, хоть и гораздо светлее, но зато тоже с рыжинкой. Глаза голубые. Вот ведь чё-орт!
У них и было-то всего однажды, а у Галки вообще впервые ‒ и, значит, вот так!
Галка смотрела внимательно. Кажется, догадалась, о чём он сейчас подумал, об этом его внезапном прозрении. Но молчала: не спрашивала, не подтверждала, не возражала, не пыталась подтолкнуть мысль.
‒ Ясно, ‒ выдохнул Марат. ‒ Я ведь правильно понял?
‒ Что?
‒ Что это ‒ тогда. В тот раз. После того раза. ‒ Да что ж он при ней в последнее время всё больше не говорит, а заикается, путается в словах? А раньше-то наоборот было, она в его присутствие терялась. Так какого лешего? Неужели он до такой степени боится признать? И Марат, наконец, собрался с силами, произнёс осознанно и чётко: ‒ Что она от меня.
6. 6
(Тринадцать лет назад)
‒ И где теперь ночевать будешь, Маратик? ‒ с нарочитой жалостью и заботой пропела Светка, но при этом насмешливо лыбилась. Хотя, может, ей просто было щекотно. ‒ На вокзале? Или прямо здесь, в кустиках?
‒ А ты, что, к себе не пустишь? ‒ самонадеянно поинтересовался Марат.
Шабунина с поддельным негодованием ударила его по руке, ладонь которой вот уже минут пять нахально шарилась у неё под футболкой. Вспомнила вдруг про девичью стыдливость, решила запоздало изобразить неприступную недотрогу?
‒ Да я бы пустила ‒ не проблема. Но сам знаешь, придётся разрешение просить у мамочки с папочкой. А папочка, он ведь тебя, скорее не впустит, а спустит. С лестницы. Хотя можешь, конечно, и под ней прилечь. Зимой там у нас какой-то бомж ночевал. Пока не выгнали.
Дура. И тяжёлая. Ноги уже начали затекать под её весом. Разожралась что ли в последние месяцы? Заедала стресс от сдачи выпускных экзаменов. Ну не залетела же? Иначе бы не прикалывалась тут.
Захотелось спихнуть Светку с колен и, вообще, послать подальше вместе с её тупым хихиканьем и дебильными шуточками. Но ведь он с самого начала прекрасно понимал, что Шабунина не вариант ‒ просто так у неё спросил. Хотя, возможно, где-то глубоко в душе и надеялся на чудо.
Марат досадливо ругнулся, посмотрел на лежащую на краю большую дорожную сумку. Сейчас он тоже ‒ бомж. Особо не повыделываться.
В крайнем случае есть ещё эта скамейка, спрятавшаяся в дальнем углу глухого двора за трансформаторной будкой в зарослях сирени. Летом со стороны её не заметно, и тепло сейчас. Одну ночку в случае чего можно и перекантоваться. Только вот ‒ дальше что?