— Нет, — тут же ответил я, удивившись
своей резкости.
Наталья свела брови и горько
хмыкнула:
— Юный Альфа, значит… Существо, не
способное никому подчиняться и пригодное лишь повелевать? Честно —
не верю. Но есть один простой способ убедиться, — девушка резко
встала. — Идем за мной.
В прихожей меня ждала новенькая
теплая куртка, прекрасно сочетающаяся с выданным Григорием нарядом.
Надев ее и свои почищенные сапоги, я вышел на улицу вслед за
Беловой. Хранителя дома нигде не было видно. Мы обошли здание с
торца и остановились возле примыкавшего к стене сарая с широкими
двустворчатыми дверьми. На вид очень прочными дверьми.
— Мы едем в город-сад, — шепнула
Белова. Раздался щелчок, и только после этого девушка потянула
двери на себя.
Полотна тут были даже толще, чем у
самого дома, а сразу от порога начиналась бетонная лестница,
ведущая вниз. Никаких звуков и запахов. Лишь мгновенно зажегшиеся
светодиодные лампочки.
— Вы там картошку храните? — вспомнив
слова Григория, спросил я.
— Скоро сам увидишь, — равнодушно
произнесла Наталья, спускаясь по ступенькам.
Дверь за спиной захлопнулась.
Сгорая от любопытства, я проследовал
за девушкой. Внизу нас ждала еще одна дверь. На сей раз клинкетная,
точно такая же, как была в лаборатории Беловой и ее отца на базе
под Новосибирском.
— А позади одни лишь шахты, —
произнесла Наталья.
Дверь медленно откатилась в
сторону.
Едва появилась щелочка, я услышал
леденящий душу рык, и через несколько секунд увидел спину Григория.
Дворецкий, сжимая в руке плеть, стоял возле распятого и неистово
дергающегося люмпуса. Исполосованная шкура волкодлака, несмотря на
многочисленные раны, смотрелась невероятно красивой. Серебристым
оттенком напоминала лунный свет.
«Информацию», — машинально велел
я.
Люмпус-ярл.
Соответствует вашим 62%
управления космопраной.
Статус:
Бета.
0/5348.
Запросить более подробную
информацию?
Похожее на пустую коробку помещение с
голыми бетонными стенами делилось надвое металлической решеткой с
открытой настежь створкой двери. В меньшей части — у входа — лишь
приставленная к стене лавка да наглухо прикрученная вешалка для
одежды. В большей, помимо Х-образного громадного распятия, —
железный столик на колесиках. От вида окровавленных инструментов,
разложенных на блестящей поверхности, еще пару месяцев назад меня
бы бросило в холод. Сейчас же я лишь с недоумением поднял
бровь.