Кира машинально потерла место на руке, где еще совсем недавно
была рана от пули неизвестного, и вздрогнула.
Януш открыл глаза.
“Да он красив. Как же я не заметила тогда? Да нет же, заметила.
Я же смотрела в его глаза и видела там все. Может, поэтому я сразу
решила не отпускать его. А он испугался и бросился прочь. Недалеко
же он убежал. Вот сейчас спит, такой и сильный и беззащитный. Мой
мужчина. Мой мужчина, моя магия, моя сила. Моя любовь. Для себя я
уже так решила. Он не может думать, чувствовать по-другому. Не
может, я знаю. Я знаю и скажу. Нет, так нельзя. Нельзя, но как
хочется. Какой же он сильный, теперь я знаю. Узнала, да. Завтра мы
сделаем все как надо. А потом, потом я узнаю, что такое судьба. Что
такое любовь, и есть ли она”.
Кира провела ладонью по его груди. Как же глубоко и спокойно он
дышит. Его дыхание могло быть другим, она знала. Хотела бы она
почувствовать вновь и вновь, как его дыхание становится другим?
Ощутить его, ощущать его. Рядом с ним даже думать о другом было
невозможно.
Ночь за окном черной пустотой наполняла мир. Черная бездна
смотрела тысячью серебристых глаз и завидовала, завидовала
бесконечно. Ночь была одна, одинока. “Ну и пусть страдает черная
сестричка”. Окна номера в мотеле были открыты настежь. “Ах,
наверно, мы не дали спать всем вокруг. Пускай, пускай. Может, это
последняя ночь. Но уж точно первая”.
Кира протянула руку, и прикоснулось одним, только одним
пальчиком к его губам. Мужчина спал крепко. Она помнила ощущения от
прикосновения этих губ. Невероятные. Память отозвалась где-то
глубоко и окатила горячей волной, отозвалась в груди. “Разбудить
его я могу в любую секунду, стоит просто подумать об этом. Пережить
все заново, еще и еще раз. Не сейчас. Завтра и всегда”.
Она только на секунду закрыла глаза. Темный прямоугольник перед
ней манил и обещал. Девушка собралась с силами и…
***
… открыла дверь. На дворе было солнечно и жарко. Впрочем, она
даже не помнила, когда же было иначе. Пустыня наступала. Бабушка
рассказывала, что когда была маленькая, вдоль городской стены росли
плодовые деревья. Деревьями была засажена вся дорога до храма, и
даже сам храм скрывался в зелени. Но Амита не могла себе этого
представить.
Все свои шестнадцать лет она прожила под безжалостными лучами
солнца. Солнце отражалось от ослепительно белых стен города, от
желтого песка пустыни, которая все ближе продвигала свои барханы.
Солнце осушило немногочисленные колодцы и бассейны, воды не
хватало. Не хватало всегда.