- Знакомься, это, похоже, папа, - негромко говорю, и
накрываю ладонью живот.
Сергей оглядывается.
- Чего? - он щурится, по его лицу цветные вспышки носятся, он
такой чужой и такой родной.
- Ничего, - пытаюсь выдернуть руку. - Отпусти, куда ты меня
тащишь?
- Пришли, - он выдергивает меня из толпы в закуток возле
туалетов. Сдвигает к стене, сам напротив встает, загораживая дорогу. Долгим
взглядом изучает меня, оценивает мои распущенные волосы, смотрит ниже, на
платье и изгибает губы. Возвращается к глазам. И понижает голос. - Ну что.
Привет, Ева.
Настя достает, бесит меня своим постоянным хвастовством,
мелким слюнтяйничеством и нытьем, но, пожалуй, я заслужил именно это. Не больше
и не меньше – вот такую вот Настю. Ведь примерно на такой я и планировал
жениться со временем, лет в тридцать-тридцать пять: на высокомерной кукле,
умеющей вести себя в обществе, и с родословной, как у породистой кобылы.
Остальное казалось неважным.
- Куда ты собрался? – ловит меня «невеста» у самого дома, и
за руку хватает. – По шлюхам, да?
- Да. Тебя что-то не устраивает?
У Насти нет особого ума, но хитрости и какого-то звериного
чутья ей не занимать. Вот и сейчас она чудом почувствовала, что я собираюсь
пойти в бар, чтобы выпить, и нарисовалась около моего дома.
- Хоть бы постеснялся! Скоро пойдут разговоры, что не по
любви мы женимся, и…
- Дорогая, - отодвигаю Настю, придерживаю за плечи, хотя
прикасаться к ней физически неприятно, - никто не питает иллюзий по поводу
нашей великой любви. Всем вообще все равно на нашу с тобой звездную пару. Я
могу по главной улице ходить в обнимку с проститутками, об этом поговорят один
день, и забудут. Расслабься, в обществе я обещаю нежно тебе улыбаться, и даже поцелую
разок. В ЗАГСе. А сейчас иди домой, или куда ты сама хочешь.
Отпустил «невесту», хотя больше всего хотелось отшвырнуть
ее, как нечто неприятное, но сдерживаюсь – девушка, все же. Дурная, склочная, избалованная
сука, но она слабее. А значит, играть придется на ее поле.
- Скоро я к тебе перееду. На днях, до свадьбы, - шипит она,
- и тогда ты не посмеешь по шалашовкам ходить! Папа добро дал, разрешил нам
съехаться, так что радуйся, пока можешь.
Настя разворачивается с видом оскорбленной невинности, и
уходит. Уходит так, словно я за ней побежать должен, но я лишь пожимаю плечами,
и иду к машине – и с чего Настя взяла, что я по бабам хожу? Будто для этого у
меня есть настроение и силы.