Яр в тюрьме, Ева предательница, а на моей шее висит камень
по имени Настя. Но вообще… вообще, Настя права.
- Надо развлечься, пора перестать быть монахом, - попытался
сказать это весело, как раньше, но от унылости своего голоса тошно.
Пить не тянет, по бабам тоже идти не хочется, но я заставляю
себя поехать не в бар, а в клуб – там моя атмосфера, мой мир. Барные стойки,
танцпол, чилаут – это должно поднять мне настроение. И не думать о стерве
Насте.
И о Еве.
До «Да Винчи» доезжаю на автомате. Дорога знакома, охранник
- нет, но он вежливо кивает, и пропускает меня вне очереди. Так и должно быть,
все правильно: я Сергей Штерн, пора об этом вспомнить.
И я пытаюсь. Заказываю смазливой блондинке коктейли, слушаю
бессвязный лепет о том, что у всех подруг айфоны двенадцатой модели, а она, как
лохушка, ходит со старым.
- Бедняжечка, - говорю ей, и сердце замирает от знакомой
фигуры, от знакомого оттенка волос – только у одной девушки они подобного
оттенка янтарного меда. – Ничего, с таким ротиком ты быстро заработаешь себе на
новый телефон.
- Я согласна.
- Поищи кого-нибудь другого, и угощайся, - протягиваю ей еще
один коктейль, и иду туда, где видел Еву.
Это она, нет сомнений. Вернулась, вернулась, черт бы ее
побрал…
В голове басы гремят, по коже электрические разряды бегают,
насквозь прошивают, пока говорю с ней, когда в ее глаза смотрю. И до сих пор не
могу поверить, что все закончилось именно так, именно таким образом.
- Ну что. Привет, Ева.
- Привет, - шепчет, и я не слышу – по губам читаю.
По вкусным губам Евы, которые так любил целовать. В которые
и сейчас бы впиться, утянуть ее подальше от толпы, и наслаждаться всю ночь, и
всю жизнь.
- С приездом, Ева. Весело проводишь время, я смотрю, - она
хмурится, пытается уйти, но я выставляю руку, и не пускаю. – Ты сейчас Ева или
Лилит?
- Я всегда была Евой. Кто виноват, что вы оба – слепые? –
Ева больше не шепчет.
Хмурится привычно строго, вот только больше я не чувствую
себя под этим взглядом нашкодившим мальчишкой. Кто из нас больше натворил – это
как посмотреть.
- А Богдан с тобой? – приподнимаю бровь. – Хотелось бы
поздороваться, руку пожать…
- При чем здесь Богдан? Я ведь объяснила тебе на вокзале, в
чем дело.
- И я, разумеется, поверил. Брось, Ева, - усмехаюсь, - ты та
еще интриганка. Здорово ты нас наказала, я восхищен. Тебе бы не в психологию
идти, а в юриспруденцию – цены бы не было.