Встречаю его взгляд, такой чистый, что утонуть не страшно,
локтем он опирается на подушку, под моими ладонями напрягаются его ягодицы,
когда он делает движение бедрами назад, и рывком в меня, он врезается, и я
ногтями впиваюсь в его кожу.
- Люблю тебя, - мои слова со стонами смешиваются, мое
признание тихое, неуверенное, не знаю, слышал ли Яр, он целует, он обнимает
меня, его рука плотно лежит на моей пояснице, вжимая, наши бедра тесно сжаты.
Обхватываю его ногами.
Он двигается, быстро и жадно, не отводя глаз от моего лица,
и я от каждого толчка громко вскрикиваю, поднимаюсь ему навстречу и падаю, он
вколачивает меня в кровать, размазывает, он берет меня, как дикарь, заявляющий
свое право, на мое тело, сердце, на мою жизнь.
- Яр! - царапаюсь и мечусь под ним, сама в безумную
превращаюсь, я желанна, нужна, необходима, словно воздух, я так скучала, руками
обвиваю его шею и впиваюсь в губы, и всхлипываю ему в рот, мычу, - давай еще,
Яр!
И он делает это. Еще и еще. Доказывает мне, что без него я
пуста, и всё ненастоящее.
Он мой мужчина, мой бог.
Отрываюсь от него и верчу головой, судорожно дышу. И мутным
взглядом натыкаюсь на силуэт в дверях.
Встрепанные мной светлые волосы, потемневшие глаза.
Распахнутый пиджак, и руки, расстегивающие брюки. Сергей стоит в проеме,
неотрывно смотрит на нас, приспускает белые боксеры.
Яр двигается во мне, со шлепками, он рвано дышит, сбивчиво
шепчет мое имя.
А Сергей в нескольких шагах, ушел и вернулся, стоит и
смотрит, так алчно. Его рука обхватывает гладкий член.
Я не могу закрыть глаза, чтобы не видеть этого, кусаю губы
от глубоких толчков во мне, и я хочу, еще, его, второго бога моего.
Я не приглашаю, нет, я просто не могу оторваться, рука
Сергея скользит по стволу, ровно, он водит по всей длине, и смотрит, и
чертыхается.
И шагает к постели.
Царапаю плечи Яра. Сергей коленями встает на кровать, ниже
стягивает брюки, отбрасывает полу пиджака и за волосы меня хватает, тянет к
подрагивающему члену.
- Давай, - требует он, и бархатная головка тычется мне в
губы.
Открываю рот, и он врывается, шаровой молнией в горло, давит
мой затылок, прижимая к своему паху и тягуче охает.
И я перестаю соображать.
Они двигаются вдвоем, во мне, ощущаю четыре руки на своем
теле, слышу шлепки, чувствую горьковатый привкус во рту, и дергаюсь, от этого
отчаянного наслаждения закатываются глаза.