Сам же Вениамин хотел летать. Не просто стать пилотом, против
этого его строгий отец вряд ли стал бы возражать, в особенности,
если летчик будет военным, а инженером, заставляющим огромных
железных птиц подниматься в пронзительную синеву неба. И при всем
при этом, гражданским.
Многие мальчики, выросшие в военных городках, мечтают стать
офицерами, поскольку не знают иной жизни, но случаются и такие, кто
не питает к военной службе ни малейшей симпатии. Март был как раз
из последних.
С большим трудом настояв на своем выборе, Вениамин отправился
поступать в институт и в первый раз после того памятного случая
влюбился. Она стояла в очереди таких же абитуриентов и волновалась,
отчего ее юное лицо, в обрамлении облака густых волос цвета спелой
пшеницы, казалось еще более прекрасным и одухотворенным. Стройная
фигурка и дерзкая миниюбка, открывающая длинные стройные ноги в
туфлях на высоком каблуке, не могли не привлечь к себе юношеского
внимания.
Ни одна из девушек, рискнувших посвятить себя авиации, а таких,
к удивлению Марта, было немало, не могла с ней сравниться. При том,
что среди них хватало вполне симпатичных и в еще более коротких
юбках, но вот она… она была одна!
Через четверть часа их начали пускать в аудиторию, где проходил
экзамен. Девушка пошла первой, а через некоторое время пришел черед
Вени. Робея от прикосновения к мечте, он взял билет и пошел
готовиться. Вопросы оказались сложными, но он неплохо подготовился
и потому принялся писать на листке бумаги со штампом института,
выполняя задания, пока в какой-то момент не отвлекся и не поднял
голову….
Она стояла перед приемной комиссией такая беззащитная и
одновременно прекрасная, что хотелось встать между ней и злобными
старцами и отгонять их сияющим в лучах полуденного солнца мечом. Не
было подвига, которого бы Март не мог совершить ради этой
прекрасной девушки. Достать звезду с неба – пожалуйста! Разогнать
тысячи врагов – где они? Помочь с экзаменом…
Мысль о том, что она не поступит и он, возможно, никогда ее
больше не увидит, казалась ему невыносимой, и Вениамин начал
действовать. То есть, в тот момент он этого еще до конца не
понимал, но внимательно смотрел на членов приемной комиссии,
постепенно входя в давно забытое состояние, в котором как бы
рассматривал их со всех сторон. Только что презрительно кривившие
губы профессора и доценты вдруг стали благожелательно улыбаться,
выслушивая ответы явно приободрившейся прекрасной незнакомки, пока,
наконец, не отпустили, сделав какие-то пометки в своих
талмудах.