Глубокие вырезы блуз украшали ленты и кружева. Юбки с высокой
талией застёгивались на ряд маленьких пуговичек или стягивались
ремешками, делая фигуру похожей на песочные часы. Было в гардеробе
несколько платьев поскромней – с глухим воротом и длинным
рукавом.
– Магичкам по статусу так положено одеваться, – пояснял мой
товарищ. – Чтобы сразу было видно, кто перед тобой. А ещё только
им… то есть вам дозволено ходить простоволосыми.
Такой гривой трясти? Да ну. Это ведь неудобно. Я бы постриглась,
но здесь этого не поймут. И жаль волосы шикарные, у меня таких
отродясь не было.
– Хорошо, что колпаки и мантии в звёздочку не положено носить, –
бормотала я, убирая всё это добро в шкаф. – Ой, а это что
такое?
Открыв одну из коробок, я обнаружила там… зеркало! Самое
настоящее, в тяжёлой дубовой раме. Аккуратно поставив его на полку,
я, наконец, заглянула в глаза новой себе.
Эллен была красивой. Пискун сказал, что это влияние магии, она
скрывает недостатки. Кожа гладкая, на щеках нежный румянец. Брови
тёмные и красиво изогнутые, нос прямой, губы в меру пухлые, скулы
высокие. Внешность яркая, как будто даже “отфотошопленная”.
Было бы мне лет двадцать-двадцать пять, я бы запищала от
восторга. Но сейчас я видела не просто симпатичную мордашку, а…
проблемную мордашку. Недаром красивых женщин раньше считали
ведьмами и жгли на кострах. Во все времена делали им непристойные
предложения и считали ходячими куклами. Наличие мозга у них
отрицалось.
– Ну, чего скисла? – Пискун спланировал мне на плечо и уселся
там, как пиратский попугай. – Я же говорил, что моя хозяйка
красивой была. Мужчинам она нравилась, – и подмигнул хитренько.
– В этом мире я собираюсь рассчитывать только на себя. Или ты
ещё не понял? Да и твоя хозяйка, кажется, от навязанного брака в
эту глухомань сбежала.
– Ой, ладно-ладно, не ворчи, – пушистый болтун завозился,
устраиваясь поудобнее.
Вечер уступил место ночи, на небе загорелись первые звёзды. Я
разожгла магические светильники и укуталась в плед – в доме стало
свежо. Из окон потянуло прохладой и влагой, во дворе выпала
роса.
В чудо-чемодане было ещё много всякой всячины. Особенно меня
порадовала бумага. Да, она была зернистой и желтоватой, а вместо
ручек – писчие перья и чернила. Испоганив неуклюжими попытками
целые лист, я на время оставила затею научиться писать пером и
взяла большие толстые карандаши, которые тоже мазались. Но так хоть
у меня был шанс нарисовать эскизы для мастеров, к которым я
собиралась наведаться завтра.