Визуально живот недель на тридцать, но в анамнезе семь родов,
мышцы перерастянуты, значит, реальный срок может оказаться
меньше.
- Я позову нейта Ойзенберга, - пролепетал молоденький
лекарь.
- Стойте! - я вскинула руку. Мне совсем не улыбалось встречаться
с коновалом. - Вы ведь меня уже знаете, да? Я нейра Эллен. Нейт
Лейн разрешил мне проходить практику.
- Но я не могу… - залепетал тот, однако неразборчивое блеянье
прервал новый мучительный стон.
- Помогите моей жене, сделайте что-нибудь! - взмолился муж,
хватая меня за руки. - Я не могу смотреть на то, как она
мучается!
Я хотела активировать магическое зрение и быстро провести
диагностику, но женщина с неожиданной силой оттолкнула мои руки и
отшатнулась, как от чумной.
- Не трогайте! Не трогайте меня, боли-ит… - Диди заохала и
привалилась к стене. - …последних четверых своих сорванцов рожала
почти без боли, а здесь… ох-охо!.. Ненавижу тебя, Оллен! В
следующий раз сам рожать будешь!
- Конечно-конечно, любимая. Всё будет, как ты захочешь, -
заворковал Оллен, пытаясь погладить жену по голове, но та отпихнула
и его.
- Дорогая, послушайте, - терпеливо начала я и шагнула вперёд, -
сейчас нам надо покинуть коридор и произвести осмотр. Сколько,
говорите, живот болит? Можете рассказать, что это за боль?
Диди раздражённо махнула рукой и схватилась за поясницу.
- Да боль как боль… Только не совсем такая, как в прошлые
разы.
- Кровотечений не было?
- То было, то не было…
Отличный ответ, но на большее, учитывая состояние пациентки, я
бы не рассчитывала. Какое-то время мы с перепуганным Олленом
пытались уговорить Диди сдаться на милость медицины, и потом она
всё-таки смирилась. Пошла за нами с явной неохотой, сверкая
покрасневшими глазами из-под растрёпанной чёлки.
Мне категорически не нравилось то, что рожали, а потом и
находились с младенцами все в одном большом зале. Получался
какой-то проходной двор и рассадник инфекции, но выбора не было.
Оставив немолодого папашу снаружи на попечении какого-то
практиканта, я провела Диди в зал и попросила лечь на свободную
койку.
В тот момент, когда женщина, кряхтя, исполнила моё указание,
двери распахнулись. Внутрь с хозяйским видом пожаловал Ойзенберг.
Глаза его полыхнули от злости, когда он увидел меня, стоящую в
ногах роженицы.
Показалось, что в этот момент звуки исчезли, будто кто-то свыше
нажал на кнопку, а все взгляды уставились на нас. Напряжение между
нами было почти осязаемым - вот-вот закоротит.