Уверена, это только ко мне такое “доброе” отношение, я ведь враг
номер один. Они будут испытывать и испытывать меня либо пока не
надоест, либо пока я не докажу свои профессиональные качества. Ну и
пускай подавятся.
Закатав рукава до локтей, я помогла женщине обнажить живот и
встала так, чтобы хоть немного загородить её от любопытствующих. В
глаза сразу бросилась странная форма. Где-то я такое видела…
Мне не понадобилось даже активировать магическое зрение, хватило
нескольких секунд старой доброй пальпации.
Я отпрянула, чувствуя, как от волнения вспотели ладони.
- Ты не беременна, Диди, - и обернулась к лекарям, - мне срочно
нужна операционная.
- Как не беременна? Какая ещё операционная? - посыпались
вопросы.
Моё заявление вызвало настоящую бурю. Ойзенберг саркастически
кривил рот, Диди охала и ахала, едва не прощаясь с жизнью, а
практиканты, кажется, делали ставки. Первым опомнился нейт Брайтен,
он хотел ощупать живот пациентки, но та опять не дала мужским рукам
себя коснуться. Очень принципиальная женщина, надо сказать.
- Просто поверьте мне на слово, прошу, - попросила я лекаря.
Потом наклонилась к нему ближе и негромко проговорила: - У неё
опухоль матки. За несколько месяцев она выросла, поэтому все
приняли её за беременность. А сейчас нарушилось кровоснабжение -
это вызвало боли. Женщина подумала, что начались роды. Надо срочно
спасать, пока не начался некроз, и она не умерла от заражения
крови.
В своём мире приходилось неоднократно проводить удаление миом -
и отдельно, и вместе с маткой. Как открытым доступом, так и
лапароскопически. Я полагала, что у Диди нарушилось кровоснабжение
миоматозного узла и, грубо говоря, он начал отмирать. Боли
отдалённо напоминали схватки, но всё же отличались. И Диди
говорила, что кровотечения всё-таки были - а это характерно для
миом. Либо кровотечения, либо полное их отсутствие, как при
беременности.
Брайтен слушал меня, хмуря лохматые брови.
- А вы быстро сориентировались! Я понял вас, нейра.
Потом кликнул рослых ребят - они, как двое из ларца, выросли на
пороге с глуповатыми улыбками, чтобы загрузить на каталку
сопротивляющуюся “роженицу”. Я успокаивала её, как могла, но внутри
у меня не было привычной уверенности, с которой я оперировала в
мире с развитой медициной. Да уж, тут нет ни лапароскопии, здесь не
знают переливания крови. Но для меня это очередной вызов, экзамен,
который надо сдать на высший балл.