Я поймала взгляд отца, тот сделал знак бровями, мол,
поторапливайся.
Не говоря ни слова, приблизилась и опустилась на низкий табурет
у ног сына лорда. Чувство, что все взгляды сейчас устремлены на
меня, как и чужая нежеланная близость, нервировали.
Я часто оказывала помощь искателям и успела в этом поднатореть:
лечила, помогала в родах, заживляла раны, полученные в штольнях и в
мастерских. То невнимательный юнец палец молотком пришибёт, то
обожжётся, то о режущий диск поранится. Дар целительства, как и дар
врат, считался редким у искателей. Иногда я недоумевала: за какие
заслуги или провинности матерь Гор наградила меня ими.
– Моё имя Демейрар Инглинг, – сообщил сын Брейгара вполголоса. –
Я награжу тебя за услугу, жрица. Щедро награжу.
– Мне не нужна награда.
Мой ответ ему не понравился – сын лорда недовольно дёрнул краем
рта и нахмурился. Матушка Этера говорила, что мужчинам нравится
притворяться великодушными, посылать щедрые дары и сулить помощь,
но стараются они не ради тебя, а ради удовлетворения собственного
тщеславия. Им нравится возводить себя на пьедестал и видеть полный
восхищения женский взгляд. Ведь так приятно быть героем в глазах
слабой и глупой женщины.
После нравоучений Верховной хотелось спрятаться в дальний угол и
носа оттуда не показывать, чтобы не дай Матерь не наткнуться на
сильного представителя рода человеческого.
Но на размышления не было времени. Я сняла с пояса мешочек.
Внутри хранились самые нужные и полезные артефакты, я почти не
расставалась со своими сокровищами и верными помощниками. Здесь не
всё, но самое главное: и кровь остановить, и заразу уничтожить, и
боль унять.
Оказалось, что Демейрар оступился и порвал связку на лодыжке.
Нога в этом месте распухла и налилась синевой. Выудив из мешочка
амулет, золотую спираль с дымчатым кварцем в середине, я приступила
к лечению.
Камень мягко светился, когда я читала молитву Матери Гор, прося
исцелить этого человека. Держала артефакт за цепочку, и спираль
вращалась, забирая боль, собирая из моих жил целительную магию и
вливая её в конечность Демейрара.
Я не отрывалась от процесса, но чувствовала, что юноша
безотрывно на меня глазеет. Это было неприятно. Все наши знали, что
жрица – не женщина, не объект для вожделения, не украшение дома.
Она не жена никому, но сестра для всех. Хотя, повзрослев, я
украдкой ловила на себе заинтересованные мужские взгляды.