Пожалуй, большего мне и не нужно.
Я медленно расхаживал по просторному светлому кабинету с
задумчивым выражением на лице. Тому самому помещению, в котором я
впервые пообщался с Олегом Голицыным с глазу на глаз после
публичного поединка с Альбертом Гурьевым, который мне навязали
настырные бояре в самонадеянной попытке меня устранить.
Пожалуй, с того вечера, который по стечению обстоятельств
посетил лично Генерал-Губернатор Санкт-Петербурга все и
началось.
В уютном кабинете, который располагался на втором этаже додзе
«Цветочек» ничего не изменилось. Прозрачный журнальный столик по
центру, три черных дивана, старомодный комод из красного дерева,
широкий камин и два массивных кожаных кресла расположенных друг
напротив друга.
Даже запах остался прежним, тот же дорогой табак, что так любил
мой дед вперемешку с нежным цветочным ароматом.
Обыденный рутинный день превратился в поворотный так
стремительно, что осознание важности грядущей встречи до сих пор не
приходило ко мне в полной мере.
За самый обычный месяц, где каждый день был похож на предыдущий,
я успел привыкнуть. К теплой постели моего тесного номера общаги,
которой я пользовался не для сна. К беседам с Катей при свете
уходящей луны. К безмятежности и спокойствию. На миг, я даже ощутил
себя обычным студентом.
Каждую ночь после ночной вылазки, перед самым рассветом младшая
Богданова встречала меня на ступеньках додзе «Цветочек» своей
молчаливой улыбкой. На ее симпатичном обеспокоенном личике читалась
лишь искренняя забота и теплота.
По причине, которую Катя Богданова и сама не могла понять, ее
тянуло ко мне. Девушка чувствовала незримую связь между нами каждый
раз, когда наши взгляды пересекались. От зоркого взгляда ее
нежно-розовых глаз не ускользала ни единая моя эмоция.
Врожденная чувствительность Богдановых к любым внешним потокам
наделяла это воистину пугающее цветочное семейство нечеловеческой
проницательностью и интуицией. Я знал это как никто другой и все
равно ничего не мог с собой поделать.
Та запутанная всепоглощающая мешанина чувств из симпатии,
злости, обиды, уважения, благодарности, восхищения и душевной
близости, что я испытывал к Екатерине Богдановой из моего мира,
непроизвольно вылезала и здесь.
Мы с Катей росли и взрослели вместе. Пусть я большую часть
времени и был в разъездах, но Санкт-Петербургское гнездо семейства
Богдановых мы посещали довольно часто.