– Все эти люди свободны от проклятья, – ответил я спокойно.
– Но как же приказ…
– Я сказал свободны.
Возражения этого старика меня разозлили.
– Перед смертью ведьма сняла проклятие. Можете идти, а крестьян
оставьте в покое.
Про Йованну я не стал говорить намеренно. Незачем лишним людям
знать о ней и ее участии.
Командир подумал несколько мгновений и покорно кивнул.
К ночи на краю деревни соорудили погребальный костер, и я лично
поджег сырой хворост. Священный огонь окутал тела погибших, в
ноздри ударил едкий дым. Я долго стоял, глядя на танец пламени и
успокаиваясь. Павшие от проклятья возвращались туда, откуда пришли
– к земле. Это и есть круговорот жизни и смерти. Это и есть
Порядок.
Уголья еще дымились. Стояла глубокая ночь, когда ко мне
осмелилась подойти пожилая женщина и пригласить в дом.
– Мы у родни переночуем, а вы здесь устраивайтесь, – она
хлопотала у порога.
Внутри я увидел ведьму. Ее успели раздеть, замотать в теплое
покрывало, как гусеницу, и уложить на кровать. Йованна не приходила
в себя, силы были истощены, но я знал, что к завтрашнему дню все
будет в порядке.
– А вы инквизитор, да? – пропищала чумазая девчонка, дернув меня
за рукав.
– Кыш отсюда! Простите любопытное дитя, господин. А это ваша?..
– спросила женщина, кивнув на ведьму.
– Да, это моя спутница.
– Передайте ей наши искренние благодарности! – она поклонилась в
пол, глаза крестьянки слезились. – Я постелю вам здесь же, на
лавке. Не обессудьте, люди мы небогатые. Но сначала откушайте,
господин инквизитор.
Потом заглянул деревенский староста, отблагодарил, принес
немного еды и молока. Инквизиторов боялись и старались лишний раз
не попадаться на глаза.
Лавка оказалась коротка, но это лучше, чем голая земля. Прошлую
ночь я почти не спал, поэтому усну быстро.
Несмотря на усталость, сон не шел. Раз за разом я прокручивал
перед глазами картину, как ведьма стояла, раскинув руки, мокрая от
воды, в этом своем платье, которое обтянуло тело второй кожей. Это
был чистейший Хаос – опасный, могущественный и совершенный в своем
несовершенстве. Буйство стихии, вместившееся в одном хрупком теле.
Сила, которую обуздали тонкие женские руки.
Не знаю почему, но от этого образа по коже ползли мурашки. Почти
все ведьмы, которых я видел, были уродливы, с оскаленными зубами и
искаженными лицами. Как та, что я убил сегодня. Были и те, что
натягивали личину прекрасных дев, но под маской я все равно видел
уродливое нутро. Их Хаос смердел тленом и пылью, старыми подвалами
и вонью тесных городских улиц. А ее Хаос любил, тянулся к ней.