Чувствую пристальный взгляд, но не смотрю в ответ.
Не знаю, насколько именно он сошёл с ума, но, как бы ни были сильны
Ковалевские, вряд ли не опасаются проблем со стороны моего отца. Да, война уже
начата, но вряд ли им нужны масштабные потери. А если я в итоге вернусь к папе
как-либо раненной, этого не избежать.
— Ты свободно держала этой рукой вилку, а сейчас
зажимаешь нож, — спокойно сообщает Кирилл. — Да, кожа пострадала, но это
решаемый вопрос. Пока ты спала, врач осмотрел твою руку и общее состояние.
Сказал, что достаточно хорошо кушать и мазать рану этим, — похититель
показывает мне какой-то тюбик, который держит одними пальцами левой руки. — И
ты быстро придёшь в норму.
«Хорошо кушать»... Звучит даже мило и чуть ли не
добродушно, вот только от того ещё более жутко и издевательски. Ведь это
Кирилл. Человек, который ходит по головам. Он вот и то, что у меня нож в руке,
сказал так же холодно и отстранённо, как всё последующее. Просто отметил факт.
Кстати, я и не заметила, когда вдруг зажала нож. Но
как вцепилась, так и отпустить вдруг не могу. Хоть какая-то видимость защиты.
— Раз уж ты уже поела и не ответила про десерт,
предлагаю сходить в ванную, привести себя в порядок, а потом займёмся твоей
рукой, — похоже, Кириллу вообще нет дела до того, что я никак не отпущу оружие.
Видимо, он уже к чему только не привык в своей жизни
и даже не сомневается, что в случае чего справится со мной за секунды.
Наверняка Ковалевские неоднократно использовали силовые методы, причём не
брезговали делать это и сами. Ведь когда похититель показывал мне тюбик мази, я
уловила, что костяшки пальцев у него сбитые. Как от ударов.
С этой мыслью я невольно разжимаю руку, сжимавшую
нож. Тот опускается на тумбочку с довольно громким звуком. Тем самым, который
не может не привлечь внимания.
Кирилл лишь бросает короткий взгляд на нож, никак не
комментируя мою безмолвную капитуляцию. И пусть на самом деле это не совсем она,
но тот звук наверняка воспринялся именно ею.
По крайней мере, я словно физически ощущаю
облегчение, которое испытывает похититель, поняв, что я не буду сражаться.
Видимо, какие-то хлопоты я бы ему всё равно доставила борьбой. Похоже, ранить
меня он и в самом деле не собирается. Значит, хочет вернуть папе, но,
разумеется, после того, как тот выполнит ряд требований, сильно ударяющих по
его бизнесу. И это в лучшем случае, если только по бизнесу. Ведь Ковалевские —
не идиоты, и должны понимать, что такие вещи, как похищение детей, не
прощаются. Значит, пойдя на этот шаг, сознавали риски.