А ещё это значит, что нельзя сдаваться и мне. Иначе
папа рискует потерять всё. Мы не должны играть по правилам этих беспринципных
Ковалевских.
— Ну так что? — прерывает чуть затянувшееся молчание
Кирилл. — Ванная? Или нож всё ещё манит?
Я чуть вздрагиваю от неожиданности последнего
вопроса, брошенного как бы между прочим. Никак не могу понять, похититель издевается
или прощупывает почву?
Хотя с чего бы ему. Вряд ли он вообще воспринимает
меня всерьёз. Не думаю, что это похищение вызывает у него хоть малейшие
трудности.
— Ванная, — сдержанно отвечаю, подавив порыв спросить,
а пустят ли меня туда одну.
Ещё чего не хватало — пресмыкаться перед похитителем
или нуждаться в его разрешении. Умом понимаю, что особых вариантов у меня нет,
и стоит хотя бы изобразить видимость покорности, но вот не могу. Может,
освежусь там, в ванной, расслаблюсь, и сумею взять себя в руки. Но сейчас,
когда этот Кирилл сидит тут передо мной, такой уверено невозмутимый, эта задача
из разряда невыполнимых.
— Тогда пойдём, — он поднимается, откладывает в
сторону тюбик с мазью и, чуть помедлив, протягивает мне ладонь.
Я вздрагиваю и машинально отодвигаюсь. Мельком
смотрю на него, и, когда наши взгляды пересекаются, возмущённо поднимаю брови:
— Неужели в этом доме нет хотя бы женщин? Я, может,
и нужду теперь справлять должна при тебе?
Голос звучит с такой непоколебимой яростью, будто
это не меня сейчас внутри просто разрывает от страха, ощущения собственной
беспомощности и обиды за папу и себя. Не понимаю, как ещё держусь, вроде как
даже права качаю, когда с каждой секундой всё сильнее тянет просто разрыдаться,
свернувшись в клубочек.
Кирилл мрачнеет. На его лице мелькает плохо скрытое
недовольство — кажется, мой тон его злит, больше нечему, остальное же прямо как
по нотам у него складывается.
— Вообще-то я собирался проводить тебя до ванной и
оставить там. Руку протянул, потому что ты пока что слаба.
Неожиданный ответ.
Я недоверчиво хмурюсь. Становится даже слегка
неловко от своей реакции — видимо, я только выдала этим страх, хотя, если
подумать, объективных причин решить, что Кирилл отправится со мной, не было.
Раз уж меня освободили от наручника, оставив спать тут одну, логично, что и в
ванную пускать будут. И, скорее всего, там и без того нет возможностей к
бегству.