Она ведь не натянутая. Я бы почувствовал, будь это
очередное подавление, оно у неё всегда ощутимое. Но теперь…
Теперь меня для неё словно и вправду нет. Я больше
не бешу, не пугаю, не вызываю даже презрения — Марина отстраняется настолько,
что, наверное, уже даже усилий над собой не делает. Решила, что я не стою её эмоций.
Что ж, справедливо.
И наплевать, что меня это не устраивает. Меня вообще
много чего сейчас не устраивает, но пока я без понятия, что с этим всем делать.
И так постоянно в уме варианты перебираю.
— Чтобы было удобнее заняться шеей, я сниму
футболку, — так же ровно сообщаю. И рад бы обойтись без лишней обработки, вот
только там довольно глубокая рана, судя по ощущениям. Да и по увиденному
мельком в зеркале, когда за аптечкой ходил.
Марина особенно постаралась над шеей. Вряд ли
специально, конечно. Сомневаюсь, что девочка вообще знает, что при промахе на
каких-то парочку сантиметров могла бы и жизни меня лишить.
— Хорошо, — даже сейчас Марина не выдаёт каких-либо
эмоций, хотя заминка была.
И мне как будто и этой мелочи хватает. Даже такое
отмечаю в уме.
Быстро стаскиваю с себя футболку. Прекрасно знаю,
что моё тело многие женщины назвали бы эталонным для мужчины, а также
догадываюсь, что невинная Марина едва ли видела чьи-то голые торсы, не говоря
уж о большем. Но всё же отгоняю от себя дурацкое желание заставить её
смутиться.
Пресс похитителя — последнее, о чём вообще может
думать пленница. Уверен, она даже не смотрит, а если и да, то невидящим
взглядом. Едва ли вообще воспринимает меня мужчиной, несмотря на то, что было
несколько минут назад в этой же комнате…
Смотрю в её лицо, чтобы получить подтверждение
худшим догадкам — Марина не воспринимает меня никак. Не более чем пустым
местом.
Не получается поймать её взгляд своим — она смотрит
куда-то мне в шею. Приценивается. Бесстрастно размышляет, как будет лучше
действовать.
А я вспоминаю, с каким сожалением и участием Марина
смотрела на эти раны ещё совсем недавно, когда лежала тут подо мной в одном
полотенце… Столько всего было в её распахнутых глазах.
— Мне будет удобнее, если ты ляжешь мне на колени, —
неожиданно решительно заявляет она, потянувшись к аптечке.
Взвешиваю её слова, размышляя, есть ли тут подвох.
Слишком уж невозмутимое предложение — не задумала ли что-то Марина?