— А ты — сын своего? — как бы между прочим
спрашивает Марина, начав обрабатывать саму рану.
Прекрасно понимаю, к чему задан этот вопрос. Хотя
формально похитил её я, основное решать нашим отцам, так или иначе. И раз я
такая беспринципная сволочь, что готов разживаться за счёт похищения невинных
девушек, то и мой папка может быть как минимум не лучше. А значит, ничего
хорошего ждать не придётся.
Марина всё ещё опасается. И это после того, как я
уже дал понять, что ей ничего особенного не грозит, как и её отцу. Хотя,
конечно, ответ у меня совсем туманный был.
Да и сейчас едва ли могу добавить конкретики.
Поэтому добавляю мягкость, отвечая именно на невысказанный, но громкий вопрос.
— Мой отец одобрил план по твоему плену. Но
допускать ситуацию до критичной никто не собирается, так что ограничимся лишь
тем, о чём я говорил. Скоро всё закончится, — последнее я чуть ли не твёрдым
обещанием говорю, не понимая, кому больше, ей или себе.
Чутко улавливаю секундную заминку во время её
действий. А потом снова чувствую порхание пальчиков над всё более жгучей раной.
— Когда примерно? — спрашивает всё тем же
отстранённо невозмутимым тоном Марина.
Но это уже не те безразличие и холод. Просто отчуждённость,
временная, под которую можно пробиться. Это я уже понял.
— Послезавтра, — говорю, как есть. По крайней мере,
именно этот срок мы предварительно обговорили.
Марина начинает перевязывать рану. Движения
хаотичные, неровные. И снова нервирующая пауза.
Думаю, как её нарушить и насколько натянуто будет
завести совсем другую тему. Кстати, интересно, на какие именно Марина любит
говорить больше всего, там, в обыденной жизни?..
— Надеюсь, это будет последний день, когда я тебя
вижу, — неожиданно едва слышно бормочет она.
А я надеюсь на обратное. И даже неважно, сколько
всего мне придётся ради этого разгребать.
— Спицын совсем охренел, — рычит отец. — Я выдвинул
ему элементарные требования, а он наотрез отказался их выполнять!
Неожиданно. Но судя по тому, как взбешён папа, —
переубеждать пытался. И, видимо, не только не вышло, но и отпор нехилый
получил. Странно, если честно. Спицын решил рисковать дочерью? Она ведь в наших
руках.
Или требования были не такие уж элементарные?..
Я сжимаю челюсть, понимая, что даже если и так, отец
не признается. Но всё же стараюсь быть спокойным: