Нет, я скоро чокнусь с этой кареглазой аварией.
– Значит так... – я беру ее за ворот пуховика, разворачиваю к себе и вдруг тону в этой темной бездне, – это последний раз, когда я трачу свое время на ерунду, - говорю вроде как строго, а сам чувствую, как меня уносит куда-то далеко.
– Я постараюсь, – выдает она, глядя на меня с вызовом.
На несколько секунд замираю, затем отпускаю Анну и хлопаю водителя по плечу: закинь сначала меня в офис, а потом эту, – киваю в сторону девицы, – в клуб.
– Я вам не «эта» и не «та», Егор Владимирович, – она недовольно складывает руки на груди. – У меня вообще-то имя есть. И если вы не запамятовали, то меня зовут Аня.
– Я помню, – отвечаю уже более спокойно и стараюсь даже не смотреть в ее сторону.
Анна
Я сажусь в машину и посильнее закусываю щеки, чтобы сдержать рвущуюся изнутри дурацкую улыбку. Благодарность и счастливый трепет – это именно те эмоции, которые берут верх над моим разумом. Ему не все равно. Господи, ему не все равно на меня. Он сам лично приехал спасать меня. Хотя мог бы отправить кого-то вместо себя. Я хочу поблагодарить его искренне, и от всей души когда мы идем по коридору. Когда выходим из участка. Когда оказываемся в машине. Я очень хочу, но не успеваю этого сделать. Потому как Громов открывает свой рот и оттуда начинает литься гадость в мою сторону.
Да кто ему вообще дал право так себя со мной вести.
А еще он не называет меня по имени. Будто бы я не человек, а так какое-то дешёвое приложение. Представитель низшей касты. Хотя он и понятия не имеет кто мои родители.
По дороге на работу в моей голове мысли крутятся словно кабинки колеса обозрения. Я ругаю то себя, то Громова, то эту гадину цыганку. Вот на кой мне нужен был тот кошелек? Это же не у меня его вытаскивали. Сидела бы себе тихонько, как остальные пассажиры и проблем было бы меньше.
Борец за справедливость, блин! Ладно, вдохнула - выдохнула. Надо выключать режим «медленно звереющая Аня».
Автомобиль заезжает на территорию клуба. Я не жду, когда мне откроют дверь. Поэтому открываю ее сама и выхожу на улицу.
– Анна, – Громов смиряет меня строгим взглядом, — повторяю второй и последний раз, пожалуйста, без происшествий. Еще раз вытаскивать твою задницу, я сегодня не готов.
Я ничего не говорю в ответ. Просто разворачиваюсь и гордо иду в сторону черного входа. А что мне остается еще делать.