Вместо того, чтобы радостно схватить сокровище и завертеться по
лавке, пританцовывая (от меня, видимо, ожидалось нечто похожее), я
наклонилась и туфельку… понюхала. Сморщилась, раздумывая. Понюхала
еще раз. Скривилась.
— Чего ты? — спросил ведьмак, не сумев скрыть растерянность. —
Твоя ведь?
— Моя. Да вот, думаю, брать или нет. У родителей в пекарне живут
печные дракончики, вечно в обувь гадят, если оставить без
присмотра.
Елисей густо покраснел и рявкнул:
— Я не печной дракон! Я вообще не дракон! Ведьмаки могут
принимать любую ипостась. Оборотни работают с магией непластичной,
а мы – пластичной!
В знак подтверждения ведьмак полыхнул огнем и сжег лежащий на
прилавке свежий номер «Вестника немага». Дворф Лютый оставил его
сегодня утром на моем крыльце.
— Лавка прессы прямо и направо, — ледяным тоном сообщила я,
двумя пальцами поднимая с прилавка обугленный клочок.
Ведьмак выругался, ушел, вернулся, бросил на прилавок новую
газету. Пошел к выходу.
— Извиниться, — напомнила я в спину Еси.
Снова вернулся, сказал, засунув руки в карманы потертых джинсов
и покачиваясь на носках:
— Мне очень жаль, что я подверг тебя опасности. Я люблю девушек
и никогда их не обижаю. Я был… не в себе.
Я громко фыркнула, закатив глаза.
— Это правда, — взгляд Елисея стал жестким. У меня по спине
почему-то пробежал рой мурашек с холодными лапками. — Меня кто-то
зачаровал. Знаю, знаю, чары на ведьмаков не действуют. Но готов
поклясться, это было колдовство. И я узнаю, кто это сделал. Прими
мои искренние извинения.
— Странно, как ты еще меня не обвинил, — сказала я, качая
головой. — Что это я… поспособствовала. Ну да, я немаг. А кого это
волнует?
— Меня волнует, — удивленным тоном сказал Еся, взявшись за ручку
двери. — Бред какой. С чего мне тебя обвинять? Ты меня спасла.
Он вышел, а я осталась стоять за прилавком. С газетой, на первой
странице которой был огромный заголовок: «В Сильверграде ограблена
известная семья магов. Подробности выясняются».
Глава 5
Марья не стала зажигать в гостиной свет. Зашла и опустилась на
диван. Подогнула уставшие ноги, потянулась за пледом, замерла,
глядя в окно на убывающую луну. С опаской провела рукой по
обнаженной руке, освещенной лунным светом. Выдохнула. Кожа нежная,
бархатная, и долго такой останется. Так было обещано. Но Марье
обещали и другое… плохое. Таков Договор с Навью. И это терзает
сердце недобрым ожиданием. Чем дальше несется время, тем
неспокойнее на душе.