-Бедный мужик,- через силу кривлю в улыбке губы.- Валь...
- Велла, меня зовут Велла. Ну или Валентайн на крайняк,- морщится подруга. Она ненавидит свое имя. И сочетание с фамилией Залетайкина приводят ее в ярость. Нет, понять ее можно, одиннадцать лет быть Валькой Залетайкой – удовольствие ниже среднего. Теперь она всем представляется Веллой Залтейн. Как по мне еще долее идиотски звучит. Но ей нравится. Валюшка юрист. Очень сильный и хищный. И все у нее по ранжиру. Все так, как должно быть: квартира в центре, машина бизнесс-класса, тряпки от кутюр, а счастья нет. И ощущение, что она уже с этим свыклась.
- Короче, сегодня все идем в «Берлогу». Мойве каким – то образом удалось заказать там столик. Они с нашей Мамой – козой месяц охотились за местом в этой харчевне.
- Я не смогу, наверное,- блею, понимая, что соскочить не удастся. Мама Коза наша третья подружка. Вообще – то ее зовут Инна, мать троих детей, жена полу олигарха, ни дня в жизни не работавшая. Она была идейным вдохновителем всех наших детских проказ. Да и сейчас с головой у почтенной дамы не копенгаген, надо сказать. Ее бедный муж с трудом вывозит экзерсисы супруги, скорее похожие на диверсии. Делает Мама – Коза все не со зла, а из чистой любви к искусству.
- Не просто сможешь, а даже полумертвая приползешь. Даже если тебя на «Карбюраторном» проспекте перережет пополам трамваем, ты возьмешь ноги в руки и доползешь, поняла? Нельзя себя хоронить, Верка. Ты живая, молодая и свободная. А живым жить надо. Пять лет прошло, а ты похожа на бледную моль. Колготки ты эти взяла где уродские? Даже кривые «нитки» Мойвы не вынесли бы подобной красотищи. Твои копыта похожи в них на рулоны туалетной бумаги, нанизанные на веревки. А шапка? Не найдешь ты себе мужика, если будешь рядиться, как тля колхозная.
- Я видела Славу на днях,- шепчу, вжимая голову в плечи. – И он даже не спросил меня про... Мне не нужны больше мужчины. Одной легче.
- Боже. Верка, ты блаженная,- вздыхает Валентайн, — он тебя брюхатую бросил. Чего ты ждешь? Да этот козел рад был, что... Прости. Прости, детка. Короче, мы все тебя ждем. В шесть в «Берлоге», не опаздывай. Мойве пришлось поступиться принципами ради трактира. А Инка... В общем, у нас девичник сегодня и точка.
- Я даже не знаю, где находится ресторан,- спорить больше нет сил. Слова Вали высосали из меня последние. А Славка... Он другой стал: оплыл, волосы поредели, но все еще красив. И я едва сдержалась, чтобы не уткнуться ему в грудь носом и не рассказать, что все эти годы чувствую. Только вот ему это было неинтересно. Я неинтересна, судя по жалостливому взгляду, которым меня окинул тот, кого я любила настолько, что отказалась от всего на свете.