— А мне
самая бестолковая тэйя.
— А я
вообще не собираюсь ничего искать, если ты забыл. Я лишь создаю
видимость участия.
— Ну-ну.
Именно поэтому ты так раздражена тем, что та тэйя с жабой уже
обнаружила камень?
Я фыркнула
и широким шагом пошла вперед под подленькое хихиканье Гринча. Я в
раздражении брела и брела все дальше, пока на моем пути не
оказалась глухая стенакустов,
состоящих, казалось, из одних колючек. Подняв голову, я увидела,
что непроходимые заросли уходят вверх на высоту примерно пары
метров.
— А что
там? — спросила я Гринча.
— Не знаю и
знать не хочу. У меня мороз по чешуйкам от этого места. Пошли
отсюда, поищем еще раз у пруда.
— У тебя же
есть пара крыльев, бессовестное создание! — вспылила я. — Слетай и
посмотри немедленно! Иначе останешься без обеда и ужина.
— В своем
мире ты не в передвижном цирке работала? Говорят, там прекрасно
себя чувствуют настоящие живодеры, — Гринч ловко увернулся от моей
ладони, которую я уже готова была обрушить на его наглую
физиономию. — Ладно-ладно, уже лечу.
Дракончик
легко вспорхнул вверх и перелетел через преграду.
— Гринч? —
позвала я, безуспешно прождав его несколько минут. Никто не
отозвался. — Гринч, ты в порядке?
Снова
тишина. А если он упал и поранился?
Выругавшись
себе под нос, я посмотрела на стену колючих кустов и притронулась к
одному из шипов пальцем. Острый кончик тут же впился в кожу. Я
взвизгнула и сунула палец в рот.
Безуспешно
прозвав Гринча еще какое-то время, я сняла с себя кожаный жилет и
рубашку. Жилет, который выполнял теперь чисто декоративную функцию,
я сразу же надела, а вот рубашку пришлось порвать. Сначала плотная
ткань не хотела поддаваться, но я тянула изо всех сил. Вскоре
материал затрещал, и я быстренько обмотала ладони половинами
рубашки.
— Я
справлюсь, я сильная, — бормотала я, устраивая нос сапога между
колючими ветвями и цепляясь руками за верхние прутики.
Я никогда
не была в горах и скалолазанием не увлекалась, поэтому сейчас на
все мотивы ругала несносного дракончика, свалившегося на мою голову
истинным наказанием небес.
Колючки
кололись даже через обмотки. Сапоги из мягкой кожи я проколола
почти сразу. Тихонько поскуливая, я, однако, продолжала упорно
лезть вверх.
Когда я так
сильно взмокла от усилий, что выступивший на лбу соленый пот начал
стекать прямо в глаза, моя голова наконец оказалась над изгородью.
С тревогой — кто его знает, куда запропастился мой фамильяр? — я
осмотрелась по сторонам, и мой рот против воли приоткрылся от
удивления.