А я в этот момент засомневалась,
стоит ли мне шевелиться или лучше замереть и даже не дышать. А то
мало ли, вдруг их природный вампиризм распространяется не только на
птиц и животных, но и на людей. А конкретно эти натренированы
нападать на всех внеурочных посетителей подведомственной им
территории?
В течение нескольких следующих минут
мы молчали пялились друг на друга.
Я, мысленно отбиваясь от картинок,
каждая из которых демонстрировала мою скорую мучительную кончину,
пыталась обдумать, где искать описанную Сатусом книгу. И как мне её
найти в помещении, переполненном старинными трудами, которые
выглядели так, словно были написаны еще в те времена, когда
единственным развлечением человеческого населения являлась гонка с
мамонтами за выживание? И хотя особого рвения лазить по чужим,
обильно присыпанным мелкими частицами органики, полкам, собирая на
себя всю вековую грязь я не испытывала, но и торчать бесполезным
столбиком в компании стаи мохнатых летучих мышей тоже смысла было
минимум.
Поэтому, когда стало очевидно, что
нападать на меня с кровожадными намерениями пока никто не
торопится, я, стараясь держать крылатых млекопитающих в поле
зрения, сделала первый нерешительный шаг к полкам, потом еще один и
еще один. Нетопыри ничего не предпринимали, лишь провожали мои
действия внимательными взглядами с примесью легкого удивления,
словно они впервые видели кого-то вроде меня и были немного сбиты с
толку фактом моего существования.
Решив, что животные смирные,
возможно, даже не бешенные и, в принципе, не особо опасные, я
ускорилась, добавив энергии в движения. Ведь хозяин кабинета мог
явиться в любую минуту, а тут я, не просто вломилась, но еще и
принялась нагло исследовать чужое имущество. Вряд ли данное
обстоятельство обрадует владельца настолько, что он предложит мне
чай с малиновым вареньем. Скорее, запустит каким-нибудь заклятьем в
голову…
- Как там Сатус сказал? – спросила я
у пустоты, пробегая взглядом по череде корешков, ровно выстроенных,
словно солдаты на плацу, толмудов. Какие-то из них были обтянуты
кожей, у других имелись бумажные переплеты, такие хрупкие на вид,
что даже страшно было к ним прикасаться. Еще присутствовало около
пяти фолиантов, для обложки которых была использована ткань, по
тактильным ощущениям напоминавшая бархат, и лично я видела подобное
впервые. Некоторые труды вообще были помещены в своеобразные
стеклянные футляры, и выглядели скорее, как экспонат, чем что-то, с
чем можно скоротать вечер у камина под бокал сухого вина. – Волюм,
так он вроде сказал…