У Тима был такой голос, что я все
бросила и рванула к нему.
- Смотри, - и друг ткнул пальцем в
лед.
Упав рядом на колени, я опустилась
вниз, практически уткнувшись носом в замороженный пласт воды,
ощущая кожей исходящие от него потоки холода.
- Куда смотреть? Хотя, стой. Кажется,
я что-то вижу, - пробормотала я, всматриваясь внутрь.
В следующую секунду послышался треск.
Сперва он был приглушенным, словно доносящимся откуда-то издалека.
Но, неумолимо нарастая, звук приближался, становясь мощнее,
яростнее, злее. До тех пор, пока лед под мной с оглушительным
грохотом не взорвался, выбрасывая на поверхность столбы ледяных
осколков. Отброшенная в сторону ударной волной, я заскользила по
льду на животе, словно пингвиненок, шаря руками вокруг в бесплотных
попытках затормозить движение. Прокатившись по инерции еще пару
метров, я умудрилась зацепиться рукавом за что-то, что при
ближайшем рассмотрении оказалось вмерзшей в воду корягой, кусок
которой остался над застывшей водой.
- Мира! – завопил Тим и со всех ног,
покачиваясь, спотыкаясь, падая и тут же поднимаясь снова, бросился
он ко мне.
А за его спиной выкарабкивались на
свободу чудовища.
Сперва появился один, потом второй,
следом выкарабкался третий. Вот, ползком из-за обрубка ноги,
подтягивая себя руками, в нашу сторону потянулся четвертый. Там,
подо льдом, их было так много и с каждым новым звуком ломающегося
льда на поверхности появлялось все больше и больше чудовищ, которые
все это время находились под нами.
Они были похожи на людей, но
человеческого в них осталось мало. Изломанные тела, торчащие из
начавшей разлагаться плоти белые обломки костей, порванная одежда,
болтающаяся мокрыми лохмотьями вместе с полу оторванными кусками
мяса. У некоторых не было глаз, лишь черные запавшие глазницы в
окружении полукружий копоти, словно кто-то или что-то при жизни
выжгло им глаза. У других глаза имелись, но глядели бессмысленно,
тупо, протягивая вперед руки и изрыгая из потрескавшихся ртов
булькающие звуки, вместе с серо-зелеными пузырями. У многих были
разбиты головы и обнажены кости черепа, как будто при жизни с них
пытались снять скальп. Пергаментная, отливающая синевой замерзшая
кожа, была испещрена темно-бордовыми, практически черными,
прожилками, буграми проступавшими под кожей.