И вот он сидит в своём любимом кресле, укрытый пледом с газетой
в руках. Такой болезненно бледный и худой. За каких-то полгода он
из упитанного мужчины, превратился в ходячий скелет. Он высыхал на
глазах, немыслимо быстро теряя вес. И ведь опять же мы с мамой
всеми силами старались заставить его пройти обследование, чтобы
выяснить причины такой стремительной потери веса. Но разве же
добьёшься от него послушания?
— Папа, — прошептала я, чувствуя мерзкую резь в глазах, —
здравствуй.
— А, Машуня, привет, — улыбнулся он, и его глаза блеснули
радостью.
Подойдя к нему, я обняла его, прижимаясь, как когда-то в
детстве. Можно сколько угодно настраивать себя, готовиться, но
реальность страшнее любой выдумки. Именно сейчас, сопоставляя
чудовищный диагноз и плачевный внешний вид отца, я окончательно
осознала насколько всё серьёзно. Ведь несмотря на всё, что
рассказывала мама, я до последнего надеялась на какое-то чудо. И
вот эта надежда обратилась в прах.
Меня душили слёзы, пока мы разговаривали с папой. Я отчаянно
кусала губы, дабы не дать разреветься. Не хотела расстраивать папу:
он всегда ненавидел мои слёзы, они причиняли ему боль. Как и каждую
нашу встречу, мы говорили обо всём на свете. Наслаждались обществом
друг друга. Но вскоре я заметила, что он устал. Конечно же, папа ни
за что сам этого не скажет, но мне было видно, как он побледнел ещё
сильнее, чуть ли не в синеву. Тогда я заставила его лечь и, когда
он довольно быстро уснул, выскочила из комнаты и разрыдалась.
Когда узел внутри немного ослаб, я взяла себя в руки. Семь лет
назад, убегая из этого города, я обещала себе, что больше никто не
увидит моих слёз. И я была намерена и дальше сдерживать обещание.
Поэтому направилась в ванну, чтобы привести своё лицо в
порядок.
Когда я спустилась вниз, обнаружила Женьку и маму за просмотром
телевизора. Изначально Женька хотел поселиться в гостинице, но мама
ничего и слышать об этом не желала. Я же банально не знала, хочу ли
я, чтобы он остался у нас дома или нет. Я никогда не проводила с
ним вместе более нескольких часов, а тут нам предстояло жить под
одной крышей четыре дня. Это был максимум времени, которое мужчина
смог выкроить из своего плотного графика, тогда как я, путём
бесконечных споров, выбила себе месяц отпуска. Вскоре Женька уедет,
а я останусь. Но всё равно, четыре дня бок о бок под одной крышей…
Это несколько напрягало и пугало меня.