В общем, к Дыру я попал только ближе к обеду, чем вызвал его явное неудовольствие. Он, оказывается, ждал только меня, чтобы вместе выдвигаться за город. Мы выехали в сторону респираторного завода, когда-то функционировавшего, но заброшенного. Впрочем, его частично растасканный на стройматериалы остов был вполне пригоден для создания укрепсооружений, прикрывавших въезд в город с севера и запада, в точке сходившихся здесь просёлочных дорог. Необходимость оборудования укрепа была вполне оправданной: АТО, объявленная властями, постепенно набирала обороты, и карательные рейды воинских формирований и добровольческих батальонов против сил донбасского ополчения становились всё более ожесточёнными.
По дороге Дыр и его компаньоны периодически подтрунивали над моим пребыванием в психушке. Дыр, похохатывая, сообщил, что в военкомате могли не утруждать себя помещением меня в данное учреждение: он мог сразу предоставить им данные своих наблюдений о том, что я с прибабахом. По его словам, ознакомившись с диагнозом, который он поставил, военком должен был немедленно настрочить солидную и окончательную справку, запрещающую вооружённым силам приближаться ко мне даже на пушечный выстрел. Подчинённый Дыра с позывным Языч, с татуировкой на шее в виде архаичного русского орнамента, предложил совершить надо мной обряд экзорцизма, чтобы «выгнать лярва». Судя по акценту, Языч вряд ли был уроженцем Донбасса, скорее всего – доброволец откуда-то с русского севера. Я поинтересовался, как он оказался здесь, и Языч пояснил, что приехал защищать Донбасс от древлян. Когда я выразил полное непонимание, о чём он говорит, он привёл историю о том, как древляне ритуально казнили законного варяжского князя Игоря Рюриковича и попытались «наклонить» его жену Ольгу, чтобы захватить власть в Киеве. По его словам это была первая попытка раскола Руси, которую неправильно интерпретируют историки. Майдан – следствие того, что древлянский дух снова одолевает, и если его не остановить, он погубит и Украину, и Россию.
– Не слушай его, – махнул рукой Дыр. – Он в своём мире живёт.
– Всяк живёт в своём мире, – резонно заметил Языч. – Чем мой мир хуже?
– Чем точнее система убеждений совпадает с реальностью, тем более она истинна. Например, я считаю, шо самым адекватным описанием происходящего сейчас является понятие гражданской смуты или, если угодно, семейной разборки. Украина и Россия веками были одним целым, и короткий период дезинтеграции ничего не значит. Он должен закончиться, потому шо, тут я с Язычем согласен, порознь они не могут существовать, как семья родственников в одной квартире, с общими детьми и имуществом. Не может жена или дочь начать водить в дом незнакомого хмыря из подворотни, который тырит золотишко и грозится привести в следующий раз своих дружков-бандюков. А все эти независимости и евромайданы – это вот на это как раз и похоже.