Потом я снова овладел своими лёгкими, на этот раз – чтобы выдохнуть. И с выходящим потоком воздуха мне открылось главное – что светящаяся паутинка тянется и ко мне самому, но входит не сразу в сердце, как у большинства людей, а в раскрытую пульсирующую ранку на груди. Я, скосив глаза, уставился туда, где свет впитывался моей плотью, и снова увидел абрис глаза, кровью проступивший на рубашке. Потом мне показалось, что глаз превратился в губы, которые что-то шептали, и если бы я позволил себе их услышать, то узнал бы что-то важное.
Я всмотрелся в шевеление этих воображаемых уст, но в их бормотании не было никакого смысла. Так, возможно, древние греки морщили лоб, пытаясь понять, что имеет в виду Пифия, восседающая на треножнике. Я снова попытался сосредоточиться на титанической фигуре, мерцавшей в сверхъестественном ритме, и увидел, что её меч теперь поднят и направлен в сторону запада, а вторая ладонь заведена назад в жесте, как будто останавливая или прикрывая что-то.
Восприятие происходящего на грани бытия приносило почти физическую боль, и я импульсивно наложил свой палец сверху пророчествующих губ в запретительном жесте, после чего все потусторонние проявления, образы и видения разом исчезли, оставив меня один на один с закатом в донбасской степи.
Солнце опустилось за далёкий террикон, гекзаметр в книге превратился в расплывчатые черты и ризы, пульсация прекратилась.
Разыгралось воображение?
Нет. Мольфар. Нет сомнений, это его рук дело. Его дар или проклятие. Был ли он вообще, или он – всего лишь первое из видений, которые стали меня посещать?
Я больше ни в чём не был уверен. Кажется, главврач поспешил с моей выпиской. Возможно, мне нужно серьёзное лечение. С другой стороны, сами по себе галюны лично мне совершенно до лампочки – лишь бы работе не мешали. Что поделать, такая уж у меня творческая личность.
Или это реальность? Шрам, нашёптывающий непонятные слова – это вообще как? Я что, должен слушать его бормотания? А может, это действительно какое-то послание, знак, сигнал для меня?
Чтобы отвлечься от нахлынувших вопросов и снять внутренний дискомфорт, я встал и отправился к базарящим в укрытии ополченцам, молча сел поодаль, слушая их трёп. Важные вопросы давно обговорили и теперь травили анекдоты. Все ржали, даже если слышали их в сотый раз. Кроме…