Она шагнула в открытую дверь, сунула
ноги в тапки, огляделась.
— О твоих детях. И, надеюсь, и моих.
А ты молодец.
— В чем же на этот раз? — закрыл за
собой дверь Павел.
— Почему на этот раз? — Она
остановилась в центре его единственной комнаты — небольшого зала,
объединяющего и коридор, и кухню. — Я хвалю тебя впервые. Фехтовал
ты слишком скованно, не легко. Боялся раскрыться, а уколоть, не
раскрываясь, невозможно. Ну, так мне показалось, на мой…
дилетантский взгляд. На страйке тоже больше за мной следил, чем за
противником. Машину водишь осторожно. Частенько оглядываешься.
Прислушиваешься к чему-то. Ты вообще очень осторожный человек,
Шермер. Осторожный и сдержанный. Но это не так плохо: моей
несдержанности на обоих хватит. Зато здесь… очень хорошо и
легко. Твоя берлога говорит о тебе больше, чем ты готов рассказать
сам. Оглянись.
Томка стояла посредине его жилища,
уже привычно пощипывая подбородок, и улыбалась. Румянилась и
пьянела от собственной развязности и легкости. Чуть кривила губы,
чуть поднимала брови, чуть суживала глаза. Ровно настолько, чтобы
он это заметил. Павел так бы и подумал, если бы не ее пальцы. Они
дрожали, медленно расстегивая кнопки ладного камуфляжа. Да и глаза
словно избегали его взгляда.
Павел огляделся. Попробовал взглянуть
на собственный интерьер ее глазами. Высокий потолок. Пара больших
окон. Огромная кровать между ними или, как говорил с завистью
Димка, окончательный брачный постамент. Стенные и книжные шкафы,
прикрытые зеркалами и стеклом. Закуток с компьютером. Диван,
кресла, подушки на полу. Уютная кухонная зона. Светильники.
Несколько странных картин, купленных по случаю. Изображенные на них
шуты словно играли в «замри–отомри».
— Отомри, — как всегда, прошептал
Павел. Или подумал.
— Здесь хорошо, — она бросила на
кресло куртку. — И я вижу, что баб ты сюда не водишь. Спасибо. Ой!
Глупость сказала? Глупею на глазах. Это от счастья. Которая из двух
дверей в ванную? Левая?
— Правая. — Он по-прежнему стоял у
дверей. — Хотя до ремонта было наоборот. Захотелось ванную с окном.
Слева — гардеробная.
— Там найдется место для пары
платьев?
Павел не ответил. Томка растерянно
улыбнулась, выпятила нижнюю губу, подула на раскрасневшееся лицо,
взъерошила волосы.
— Чистое полотенце — там. — Он не
узнал своего голоса. — В ванной. Третья дверцаслева.