Нежная нюдовая помада на губах, чуть припудренные скулы. Я
наносила немного макияжа, ровно столько, чтобы не чувствовать себя
размалеванной куклой. Я не особенно люблю краситься, но сегодня не
удержалась. Очень уж хотелось чувствовать себя на высоте. И вроде,
вышло. Только ботинки эти… Сапожкам проигрывают.
Ох, до чего много в моей голове девчачьей мути. Когда успела так
огламуриться? Хотя это Элька все с её: “Автор любовных романов не
может постоянно ходить в джинсах. Для имиджа это вредно”. Ну и вот.
Имидж есть, мозгов – кажется, не очень много осталось.
– Жакет длинноват, – задумчиво замечает Элька. – Не портит, но
смазывает.
Так, пожалуй, сниму-ка я его. Все-таки длинноват. Его я могу и в
руках подержать. А дойдем до кабинета Кирсанова – кину куда-нибудь
на спинку стула и забуду.
– Да, так лучше, и бант поправь, – замечает подружка, а потом
коварно улыбается. – Ты же помнишь, что Илья Владиславович женат,
да?
– Помню. И даже не собиралась делать ничего, на что ты
намекаешь! – я оскорбляюсь в самых глубоких чувствах. Я и вправду
не собиралась. Серьезно. Но почему-то показываться на глаза
Кирсанову чучелкой не хотелось. Я и так слишком часто походила на
городскую сумасшедшую, и это был еще один момент испытания мужества
Кости.
Нормальные женщины могут быть не накрашены с утра, а я – в любое
время дня и ночи. Меня может озарить в три часа утра каким-нибудь
новым сюжетным поворотом, и со всклокоченными волосами я ринусь за
клавиатуру, разбудив при этом гостящего у меня мужчину. В каком я
виде при этом возвращаюсь в постель – лучше не вспоминать. При
свете дня такие жутики лучше не показывать. Особенно – симпатичному
мужчине, вокруг которого крутится довольно много привлекательных и
ухоженных девушек. Тем более, что должность рекламного менеджера в
издательстве, занимающегося печатью романтической литературы,
добавляла Косте не одну сотню к показателям обаяния. А он выбирал
меня. Вопреки всему! Возможно, именно потому, что мне-то от него
продвижение было не нужно. Но долго ли он еще вытерпит со мной?
Костя может прийти ко мне на ночь, а я могу целый вечер бегать
по дому в каких-нибудь растянутых спортивных штанах, тряся руками и
пытаясь придумать решение какой-нибудь проблемы, возникшей в моей
истории. Нет, я не чувствую себя комфортно в такие моменты.
Серьезно. Я вообще не понимаю, как Костя еще свои вещи не собрал и
не порвал уже со мной. Я же жуткий эгоцентрик, иногда по полдня
только о книжке и могу говорить. Не затыкаясь. А он – он меня
слушает. Бесценный мужик, вот правда. Или могу вообще не говорить –
как уйду глубоко в себя, так про все забуду, не слышу адресованных
мне вопросов, да вообще ничего не слышу.