По-крайней мере, когда мы расходились – он говорил так.
– Тьфу, – Элька кривится. – Вот серьезно, как ты жила с ним пять
лет? Он же чертов шовинист…
– Эль, я была идиотка, – честно откликаюсь я. – Мне казалось –
это любовь. А ради неё же не жалко каких-то там жертв. Ну, мелкая
же была. Чего ты хочешь от двадцатилетней влюбленной клуши.
Если уж домогаться, мне далеко не казалось. С Димой у меня и
была любовь. Такая безумная, что мне хотелось считать её
единственной настоящей в мире. Такая бескрайняя, что мне иногда
казалось, что я сгорю от чувств, захлестывающих меня с головой. И
она была, просто потом закончилась. Но она была, точно была.
Как может реагировать девочка-отличница, если на неё вдруг
обратит внимание первый красавчик с параллельного потока? Тот, на
которого ты, вросшая в джинсы, еще не знающая слово “маникюр” серая
мышь, даже не смотрела, потому что зачем мечтать о том, что
заведомо невозможно?
А невозможность вдруг является к тебе, сияет на тебя широченной
улыбкой и зовет в кино! Ну, а после кино все та-а-ак быстро
завертелось… И вот никогда так не было, но пришел он, и оно взяло и
случилось! Первая любовь, первый мужчина, первый муж…
Который должен был стать моим единственным, я об этом мечтала, я
вообще не представляла, что все может быть иначе.
Я не училась литературе, я училась журналистике, это потом дошло
осознание, что это слегка не мое, Дима же сразу учился на
сценариста. Сразу знал, чего хотел от жизни, нужно сказать – этим
его качеством я восхищаюсь и до сей поры. Я в свои восемнадцать
категорически не могла похвастать особой осознанностью.
Мне нравилось писать тексты – вот тебе и все
самоопределение.
И вот – был он, была я, и была какая-то лихорадочная зависимость
двух творческих людей, безумно зависящих от мнения друг дружки.
Молодой творец – голодный до чужого мнения творец. И мы были такие.
Я видела все сценарии Димы, он читал мои эссе и статьи, и мы
перлись от крутости друг дружки. Кукушка обожала петуха, петух –
кукушку, и это было очень искреннее и безумно сильное чувство.
В какой момент все это вдруг исчезло? В какой момент я поняла,
что союз двух творческих людей – это ужасное сочетание, потому что
рано или поздно кто-то творить перестает? В нашем тандеме это была
я…
Нас оттесняет от аппарата по продаже кофе девочка с загнанным
лицом и гулькой на голове. Судя по макияжной кисточке, воткнутой в
гульку, и мазкам помады на запястьях – гример. Судя по выражению
лица “видала я весь мир в гробу и на белых шпильках” – гример
какой-то очень-очень капризной певички.