Дар сноходца — духовный артефакт на стыке чувственной и
ментальной оболочек, на основе энергий которых в нём происходит
образование энергии грёз. Она позволяет путешествовать в мире снов,
проникать в чужие сны, а уже через них влиять на разумного. Попав в
сон другого разумного, сноходец, при должном мастерстве и знаниях,
может проникнуть в его память, просмотреть любые его воспоминания,
может повлиять на его мировоззрение, перекроив личность так, как
ему нужно, может свести с ума, даже вовсе убить, заставив поверить
в собственную смерть во сне, отчего умрёт и тело.
Мне же, не обладающему подобным даром к сноходству, тоже
возможно этому научиться. Вот только для этого будет необходимо
самому научить свой чувственный дух и ментальную оболочку синергии
и найти необходимое соотношение и состояние энергий этих оболочек
души, при котором образуется энергия грёз. И тогда мне откроется
путь в мир снов. Я, конечно же, не стану таким же искусным в этом
деле, какой будет Мария. Если она словно птица в небе, то я буду
будто пилот дельтаплана. Но всё перекрывает наша разница в
магическом даре. Пусть мана и менее пригодна для манипуляций и
воздействия в мире снов, но всё же способна к этому. А стоит мне
только научиться производить энергию грёз и с помощью неё проникать
в мир снов, как там уже я смогу нивелировать недостаток энергии
грёз своим источником маны.
Обучая же свою ученицу, я смогу воочию наблюдать за процессами в
её даре сноходца, как формируется в нём энергия грёз, как она ей
управляет. Тогда моё собственное обучение этому искусству будет в
сотни раз быстрее и плодотворнее, чем если бы я пытался постичь его
самостоятельно, без наглядного примера под рукой.
Это просто джекпот! Я даже готов терпеть вонь Венеции десятки
лет, пока буду обучать её, а учить я её буду на совесть. Всё-таки
она будет моей личной ученицей, и если она к тридцати годам не
получит несколько степеней мастера в доступных и разрешенных ныне
магических дисциплинах, то я посчитаю это умалением моего
собственного Эго. Салазар был ещё тем перфекционистом и педантом, а
эти черты его личности я перенял от него вместе с его памятью и
усвоенными оболочкам души. Он потому и не брал себе ранее личных
учеников, так как если браться за подобное, то было необходимо
большую часть собственного времени тратить на обучение ученика. Он
сам был занят тем, что искал способ продлить годы своей жизни, а в
идеале стать бессмертным. Зато получив желаемое, он собирался
заняться поиском себе личного ученика. Но вот я-то не ограничен
ничем подобным. А потому сделаю из Марии Бадоэр магессу, имя
которой запомнится в веках, или я не Святозар Змиев!